Коити спрыгнул и, держа в одной руке флягу, а в другой портфель, стал протискиваться через толпу. Он волновался, что не успеет догнать англичанина, пока тот не войдёт в здание вокзала, дальше он мог его потерять, потому что дальше на привокзальной площади приехавших быстро расхватывали такси, извозчики и рикши.

Когда он наконец продрался через спины пассажиров и выскочил на площадь, то увидел Майкла. Ещё он увидел тот последний момент, когда Зыков и высокий русский сели в поданную им машину и хлопнули дверцами. В нескольких метрах позади машины стоял англичанин. Кэндзи шагнул к нему, и, когда до англичанина оставалось несколько шагов, он, не поверив своим глазам, увидел, что тот завинтил колпачком авторучку и вместе с блокнотом положил её во внутренний карман пиджака. Англичанин посмотрел кругом, Кэндзи спрятался за чью-то широкую русскую спину, потом англичанин шагнул на то место, где только что стояла машина, в которой уехали Зыков и другой русский, и поднял руку, к нему тут же подбежал рикша, Майкл сел на сиденье и что-то сказал ему, рикша напрягся и втащил коляску в поток.

От всего увиденного Кэндзи несколько минут стоял в остолбенении, он был совершенно уверен в том, что Майкл записал в блокнот номер машины, в которой только что уехали Зыков и его спутник, но он не мог понять, зачем ему это понадобилось.

Вокруг Кэндзи шумела привокзальная площадь; несколько минут назад в город пришёл скорый поезд, на котором он сам приехал, и на площадь вышло несколько сотен пассажиров, и сейчас они рассаживались по таксомоторам и извозчикам. Кэндзи здесь уже было нечего делать, он должен был купить билет в обратную сторону до Суйфэнхэ, переждать несколько часов в каком-нибудь ресторане или буфете и забыть про Дайрен и про то, что он здесь увидел. Однако получилось так, что он увидел больше, чем должен был; он встрепенулся и оглянулся по сторонам – надо было идти за билетом.

Народ на площади быстро рассеивался. Кэндзи вернулся в здание вокзала и подошёл к кассе. Он думал о том, не показалось ли ему, что Майкл Боули записал в свой блокнот номер автомобиля, в котором уехали люди его шефа, полковника Асакусы?

Он шёл к кассам и думал.

Сначала он вспомнил их вчерашнее знакомство в купе. Тогда ему показалось, что он видел этого человека, но, когда Боули завёл разговор, Кэндзи понял, что ошибся, и больше об этом не думал. Сейчас ему вспомнилась картинка сегодняшнего пробуждения. Он проснулся раньше и увидел, что сосед спит в рубашке и брюках, а его помятый пиджак лежит на полке. Кэндзи ещё подумал, что, наверное, Майкл сильно расстроится, обнаружив в таком виде свой элегантный костюм. Однако этого не произошло, англичанин повернулся на бок, открыл глаза и сразу сел. Он ощупал купе слипшимися глазами, пошамкал сухим ртом, схватил фляжку и потряс её и, убедившись в том, что она пуста, скроил мучительную мину. На Кэндзи он не обратил никакого внимания. Кэндзи порывался сказать англичанину «Доброе утро», но так и не дождался реакции на свое присутствие.

Тогда Кэндзи обиделся – англичанин вёл себя так, как будто бы он был в купе один, а потом решил, что «и ладно», в конце концов, они только временные попутчики.

Майкл, убедившись, что фляга пуста, не вставая с места, высунулся из купе и проорал проводнику про стакан чаю с лимоном, потом встал, закрыл дверь и попытался перед зеркалом привести в порядок причёску. Это оказалось непростым делом – набриолиненные с вечера волосы не хотели укладываться и торчали. Кэндзи украдкой поглядывал на напрасные попытки и про себя смеялся. Глядя на растрёпанного Майкла, он вдруг снова подумал, что где-то или когда-то уже видел его, однако эта мысль не имела продолжения, её перебила очередная неудачная попытка Майкла: за ночь узел его необычного чёрно-зелёно-белого галстука затянулся крепко, он, кряхтя, пытался его развязать, но тот не поддавался неуверенным, подрагивавшим пальцам. В конце концов он расстегнул воротник рубашки и этим сделал свой вид независимым. Потом он попытался отгладить стрелки брюк и слюнявил пальцы, потом ударял ладонями по мятым полам пиджака, однако все попытки кончались ничем, потому что было очевидно, что его костюм требовал основательной глажки. Потом он обжёгся очень горячим чаем, а в конце получил заряд паровозной копоти в лицо.

Кэндзи добрался до кассового окошка, просунул деньги, назвал станцию и вспомнил.

Он вспомнил, что растрёпанный англичанин был похож на Сорокина.

Он не видел, как кассирша положила билет, и не слышал, как она звякнула в тарелочку сдачу, и, не помня себя, отошёл от кассы.

Мысль о том, что это мог быть не Майкл Боули и не Михаил Боков, а именно Михаил Капитонович Сорокин, всё расставила на свои места. Если это Сорокин, то становилось понятно, что он действительно мог записать номер машины, в которой уехали люди Асакусы. Кэндзи знал, что Сорокина передали на связь Константину Номуре, и понимал, что это такое. Ещё когда он только-только приехал в Харбин на стажировку, то с удивлением узнал, что в Харбине работает около десяти японских разведок. Кроме его миссии, которая была головным органом, была ещё разведка жандармерии, разведка полиции и ещё были разведки, была даже разведка таможенной службы. И все работали вместе друг с другом и против друг друга. В миссии об этом прямо не говорили, но в разговорах коллег всегда присутствовала осторожность, чтобы о чём-то, что делает миссия, не узнала, например, жандармерия, и при этом Костя Номура упоминался как оборотень, до которого одну информацию надо довести, а другую скрыть. Кэндзи стал прислушиваться к этим разговорам и невольно анализировать; несколько раз случайно, а может быть, и не случайно проговаривался даже Асакуса, который, что для него было странно, даже выражал эмоции, особенно после совещаний с Номурой. Иногда Кэндзи обнаруживал резолюции на документах, из которых следовало, что круг распространения содержавшейся в них информации специфически ограничен…

Кэндзи вспомнил последний разговор с Асакусой о том, что его задание по сопровождению этих двоих русских очень секретное и ему, сидевшему в соседнем купе, даже нельзя было вступать с ними в контакт. А тут – Сорокин.

Кэндзи вспомнил, что на Сорокина, которого он видел на фотографии в личном деле, был похож англичанин сегодняшний, утренний, растрёпанный. Получалось, что в личное дело сфотографировали Сорокина похмельного, что ли?..

Позванный кассиршей, он наклонился, заглянул в окошечко и под недовольный шорох очереди забрал билет и сдачу.

…Но как могло случиться, что Сорокин, если это он, конечно, оказался с ним в одном купе? Это было удивительно.

Кэндзи посмотрел на новый билет, его поезд отходил через три часа, положил его в карман и пошёл на привокзальную площадь. Там он сел в такси и поехал в дайренское отделение миссии.

Дежурный быстро соединил его с Харбином.

– Господин полковник, это говорит лейтенант Коити Кэндзи!

– Что-то случилось, Коити-сан? – спросил удивлённый Асакуса.

– Господин полковник, я могу переговорить с вами из кабинета начальника дайренского отделения?

– Да, поднимайтесь к нему! – ответил Асакуса. – И дайте трубку дежурному.