«Солдату» хотелось рассказать все, но ничего не получилось, и все что он смог – не совсем уверенно произнести:

– Ты очень красивая, очень сексуальная, возможно даже идеал…, наверноеее, я даже тебя…, может иии…, понимаешь неее моооогу я переступить…, сложно все…, ты даже не представляешь как!!!.. – Кажется он почти сказал, что она ему не безразлична, но что он не может почему-то даже к ней прикоснуться. Происходящее напоминало какую-то картину из прошедшей жизни, чтото мистическое мелькнуло, обдав жаром, но пропало, уступив переживаемому сейчас:

– …ёкер-макер – глупее не придумаешь! Извини, чтото я не в себе…, извини… – Он уже уходил, сжав челюсти до скрежета в зубах, но она попыталась не позволить, бросившись вслед. Обвила руками ноги и выпалила:

– Я же не спрашиваю почему ты не живешь в этом доме, почему ты спас меня, думая что я мальчик, почему я живу здесь одна, в этой детской, да к тому же, мальчуковой спальне и пользуюсь всем, чем хочу!!! Ты приезжаешь и ведешь себя со мной, как с ребенком, а мне 20 лет через месяц будет! Двадцать! Протащил меня по всем врачам, вылечил от всего, что можно, неужели только что бы узнать что я женщина?! Спишь на маленьком диване, когда три спальни и все пусты!!! Эти цветы, фотографии – я не спрашиваю и не знаю кто это… – из живых здесь только я, ты и крыса, которую ты кормишь в подвале и то, лишь потому что она перестала, как ты говоришь, от старости подыматься к обеееду!!! Она и то счастливей меня!!! Я же вижу, что у тебя никого нет и не было несколько лет!.. – И стирая слезы, мчащиеся потоком, борясь с вырывающимся рыданием, потеряв последние силы, как обиженный ребенок, чуть слышно проговорила, прерываясь всхлипываниями на полуслове:

– Нууу…, ых…, обними меня пожалуйста, я так тебя…, ых… люблю, но… но чем ты… ых… ближе, тем мне хуже… ыыы… Не хочешь меня – ну просто побудь… ыыыых… рядом…, ну хочешь я одену всю… ыыых… одежду на себя, которая есть… ыыы… в доме и ты не увидишь… ыыых… даже сантиметра моей кожи…, зато я тебя… ыыых… буду видеть?! Ну… ыыых… пожалуйста!!! Ты ведь зачем то… ыыых… делаешь все это для меня…, и… иии сейчас пол дня… ыыых… отогревал, ну ты же мужик?!! Мужик ведь… ыыых…?… – «Солдат» давно не был в таком состоянии, а может и вообще никогда не был (ну может быть с Миленой что-то отдаленно напоминаемое).

Захлестнувшие его переживания подталкивали и подогревали желание сделать для нее все, что в свою очередь его вновь настораживало и даже пугало! Но через это он почувствовал, что нечто, долго державшее его эти годы, постепенно отпускает. Он становился другим, таким, каким должен быть нормальный мужчина, и все благодаря ей – этой женщине, пришедшей корнями с востока, возможно принесшей в себе часть тамошнего менталитета, который имеет своеобразную окраску по отношению женщин к мужчинам, вынужденной почему-то опуститься до бродяжки, хотя бродяжкой так и не став. Не давшейся никому, не позволившей надругаться над собой, и даже оставшейся на этом, невозможно сложном пути, не только девственной телом, о чем говорило обследование у гинеколога, но и душой, что чувствовал он сам, не давая прорваться бьющемуся ответному чувству, которое может спасти его, как спасательный круг, брошенный из проходящего лайнера нормальной жизни утопающему в утопии безысходности и мерзости. Так почему же он отталкивает его? Вопрос был задан, но ответ завис где-то в глубине сомневающегося разума, сопротивляющегося душевным порывам и зову тела. В этой борьбе выдавилось лишь:

– А?! Что ты…, что-то мне не по себе… ннн-да, мужик ли я? Что за глупость? Конечно. Что ты вообще имеешь в виду? С эрекцией по утрам все в порядке, честно признаюсь: на тебя, сегодня, пока массажировал, засмотрелся – еле выдержал… Глупость какая-то!!!.. Слово свое всегда держал… – Она прервала его вопросом, улыбаясь сквозь еще бегущие слезы (видно мысль пришедшая ей в голову превратила надежду в уверенность):

– Значит держишь, и если сказал – выполнишь?

– Хмм, разумеется… – Ответил Алексей совершенно не чувствуя подвоха, хотя переход явно был, как минимум, странен. Во взгляде «Гавроша» появилось торжество, говорящее, что хозяин положения теперь явно она и утирая последние капельки слез, девушка заявила:

– А кто кричал в машине, что если я останусь жить, то ты на мне женишься и будешь выполнять все мои прихоти!? А ну, настоящий мужик, марш в постель!.. – И видя его удивленные, но сдающиеся глаза, прыгнула на остолбеневшего от неожиданности, правда уже улыбающегося Лёлю, сбрасывая одеяло:

– Щас посмотрим, кто здесь главный!.. – Он поймал ее, сжал, что привело к трепетной дрожи, пробежавшей по ее телу, как разряд электричества, аккуратно положил и лег…

Валькирия затихла, но через минуту, продолжая вся мелко дрожать, шепотом спросила:

– И халат свой тоже снимешь?… – Халат полетел на пол, два человека, один отвыкший от прикосновений и женских ласк, а второй, будучи очень привлекательной женщиной, вообще, в свои почти двадцать, ни разу не познавшая сердцем серьезных отношений, а телом мужских объятий, слились воедино.

Время растерялось и пропало совсем, и прежде чем снова участилось дыхание, они еще долго шептались перемежая это поцелуями, резкими вздохами и продолжительными выдохами…

… Давно с Алексеем не случалось подобного – уже полдень, а он и не думал вставать. Произошедшее вчера, не укладывалось в рамки правил, выработанных за последние несколько лет. Некоторые контакты с двумя женщинами, после смерти Милены были, но один закончился быстро сами собой, а второй смертью, почти ставшего близким, человека – искали его, а погибла она! Такие финалы пугали, потому что других пока в серьезных отношениях с женщинами, не получалось.

«Чистильщик» уже давал себе зарок, что не будет больше пробовать, тем самым рискуя чужими жизнями, но кто же знал, что нищий мальчик, окажется прекрасной девой – ннн-да, человек предполагает, а Господь – располагает.

Слишком многое изменилось для Алексея за эти сутки, и слишком многое могло стать последствиями! Думать об этом ему не хотелось, и он решил, что лучше вкушать дары вдруг открывшейся и тянувшей к себе жизни, жизни настоящей, полной общения с небезразличной ему женщиной, сексом, вкусными обедами и всем, что к этому прилагается – ииии… кажется он был влюблен!..

… Проснувшись первый раз на большой кровати своего дома, он прислушался – показавшаяся полная тишина оказалась обманчивой. «Гаврош» отсутствовала на ложе, но где-то еле слышалось копошение – кажется в той спальной комнате, где еще не была ни одна женщина и где «Солдат» сам не разу не прилег на кровать, лишь иногда позволял себе задержаться на несколько часов, устроившись в тени на мягком, глубоком кресле, напротив фотографии Ии, весящей на стене над всегда застеленной постелью…

Обмотав вокруг бедер полотенце, и босиком тихонько подкравшись к двери, он заглянул в щелку: действительно – «восток дело тонкое». Весь возможный траур, пронизывающий еще вчера это помещение, пропал – она рисковала, но безупречно следовала своей интуиции, а та требовала кардинальных перемен, как и все остальное. Характерно, что и сам хозяин дома слышал то же самое и от своего внутреннего голоса!