– Ее почки отказали из-за токсина, Ажар. Называется шига.

Повисло секундное молчание. Затем пакистанец произнес: «Что?» – как будто он плохо ее расслышал или как будто не мог поверить в то, что она сказала.

– Линли позвонил этому итальянцу по моей просьбе. И тот все рассказал.

– Старший инспектор Ло Бьянко?

– Совершенно верно. Этот парень, Ло Бьянко, сказал, что токсин шига вызвал отключение почек.

– Да как это возможно? Штамм E. coli, который может привести к появлению токсина шига…

– Она где-то подхватила ее. Кишечную палочку. И, видимо, очень плохой штамм. Врачи не знали, с чем они столкнулись, особенно из-за тех осложнений, которые были связаны с ее беременностью. Они сделали несколько базовых анализов, ничего не нашли и прописали ей антибиотики.

– О боже, – прошептал профессор.

Барбара ничего не сказала, а через минуту он, казалось, начал размышлять вслух.

– Так вот почему он спрашивал меня о… – В его голосе появилась настойчивость. – Это, должно быть, ошибка, Барбара. Чтобы от этого умер всего один человек? Нет. Это просто невозможно. Кишечная палочка – это бактерия. Она заражает источники пищи. Кто-нибудь еще должен был заболеть. Многие люди должны были заболеть, потому что ели из того же источника, что и Анжелина. Вы понимаете, что я имею в виду? Такого просто не могло случиться. Это лабораторная ошибка.

– Кстати, о лабораториях, Ажар… Вы понимаете, к чему ведут эти итальянские копы? Со всеми их разговорами про лаборатории?

Таймулла замолчал. Части головоломки вставали на место. В этой тишине он не занимался размышлениями, он не сомневался, не строил планов на будущее – просто выстраивал и анализировал всю цепь событий, которая началась с исчезновения Хадии и Анжелины в прошлом ноябре и закончилась сейчас смертью последней в Лукке. Наконец он тихо сказал:

– Стрептококк, Барбара.

– Что?

– Это то, что мы изучаем в моей лаборатории в Университетском колледже: стрептококк. В некоторых лабораториях изучают больше чем одну бактерию. У нас не так. Конечно, мы изучаем больше, чем один штамм. Но только штаммы стрептококка. Для меня самым интересным является стреп, который вызывает вирусный менингит у новорожденных.

– Ажар, не надо мне рассказывать об этом.

– Понимаете, – продолжал он настойчиво, как будто она ничего не говорила, – мать передает его ребенку, когда тот проходит через родовой канал. И уже из этого развивается…

– Я верю вам, Ажар.

– …менингит у новорожденного. Мы ищем способы предотвратить это.

– Я понимаю.

– Есть и другие формы. Другие формы стрепа, которые мы изучаем в моей лаборатории, потому что выпускники пишут дипломные работы, аспиранты готовят диссертации. Но то, что изучаю лично я… Ну, я вам уже сказал. А так как Анжелина была беременна, они начнут спрашивать меня об этом. Насколько случайно то, что я изучаю бактерию, живущую в беременных женщинах? И у них будут такие же сомнения, как и у вас, потому что, в конце концов, это я организовал похищение моего собственного ребенка…

– Ажар, Ажар…

– Я не убивал Анжелину, – сказал пакистанец. – Вы не можете так думать.

Барбара об этом и не думала. Она не могла заставить себя об этом подумать. Но правда заключалась в том, что во всей этой итальянской истории было несколько узких мест, и Ажар это знал так же хорошо, как и Барбара.

– Похищение, – сказала она. – Билеты в Пакистан. Вы должны понимать, как все это будет выглядеть в связи с ее смертью, если об этом станет известно.

– Об этом знаем только мы, Барбара. – Его голос был усталым.

– А как же Доути и Смайт?

– Они работают на нас, – сказал профессор. – Не мы на них. У них есть инструкции… Вы должны мне верить, потому что если еще и вы не будете мне верить… Я ее не убивал. Да, согласен, похищение ужасно само по себе, но как еще можно было заставить ее испытать, что чувствует человек, когда у него забирают единственного ребенка и он не имеет понятия…

– Пакистан, Ажар. Билеты в один конец. Линли об этом знает. А работать он умеет.

– Да вы совсем не хотите думать, – закричал Таймулла. – Зачем мне покупать билеты на июль и убивать Анжелину в мае? Зачем я это сделал, когда со смертью Анжелины мне не нужны были никакие билеты?

«Потому что, – подумала Барбара, – эти билеты освобождают тебя от любых подозрений, и я поняла это только сейчас, потому что не могла понять, пока не узнала, что Анжелина Упман мертва». Ничего этого она не сказала вслух. Однако что-то в ее молчании сказало Ажару, что от него потребуется еще что-то, если и не сейчас, то к следующей его встрече с инспектором Ло Бьянко.

– Если вы думаете, – сказал он, – что я убил ее, то должны спросить себя, где я взял бактерию. Конечно, кто-то где-то в Англии ее изучает, может быть, даже в Лондоне, но я не знаю, кто. Конечно, для меня не сложно это выяснить. Ну, хорошо, я это выяснил. Но любой другой тоже мог это выяснить.

– Это я понимаю. Но вы должны спросить себя, насколько вероятно… – Хейверс замолчала. Она спросила себя, кому и что должна: не только Линли, Ажару, Хадии, но и самой себе. – Дело в том… что вы мне уже один раз солгали и…

– Сейчас я не лгу! А когда лгал… Ну как я мог сказать вам, что я планирую? Вы что, разрешили бы мне украсть ее? Конечно, нет. Офицер полиции? Да как я мог ждать от вас чего-то подобного? Я должен был сделать это один.

«Так же, как обычно совершают убийства», – подумала сержант.

Молчание. Наконец Ажар прервал его.

– Так что, вы теперь не будете мне помогать?

– Этого я не говорила.

– Но подумали, правда? Вы подумали: «Мне надо держаться от него подальше, потому что это может стоить мне всего».

«Ну что же, – подумала Барбара с горькой иронией, – это почти слово в слово то, что сказал мне детектив инспектор Линли». Для нее все действительно было поставлено на карту, если только она не найдет способ обогнать итальянскую полицию хотя бы на шаг.

«Такой способ – Митчелл Корсико», – решила Барбара. После того как занесла номер адвоката Ажара в свой телефон и стерла его со стены, она сразу же позвонила журналисту.

– Нам необходимо встретиться. Анжелина Упман мертва. Почему вы не написали об этом?

Он был абсолютно спокоен.

– Кто сказал, что не написали?

– Черт возьми, я уверена, что не видела.

– Ты что, хочешь сказать, что я отвечаю за то, что ты видишь или не видишь в газетах?

– А ты хочешь сказать, что ее напечатали, но не на первой странице? Тогда ты совсем потерял нюх, приятель. Надо встретиться, и срочно.