для меня. «Алан», «Анджей», Олек, Ванда скажут то же самое, — заявил Адам. — Пусть этим занимаются Павел с Зигмунтом — лишь бы делали свое дело не хуже, чем мы свое.

Расстрелы на улицах города происходили все чаще, все торопливее. Фургоны привозили людей, связанных попарно, с залепленными гипсом ртами. Их ставили у стены, и экзекуционные взводы по команде «Огонь!» давали залп. Один, второй…

Три девушки — связные диверсионного отдела командования АК — двадцать пять дней курсировали между Вильчей улицей и аллеей Шуха, чтобы собрать все данные о палаче Варшавы, установить, когда и по какому маршруту ездит командующий войсками СС и полиции Варшавы генерал Франц Кутшера. А потом свершился акт возмездия. За неполные две минуты генеральский автомобиль был заблокирован на повороте с Пенкной в Уяздовские аллеи и въехал на тротуар. «Малютка» и «Лот» из своей машины обстреляли генерала. За ними началась бешеная погоня, «Медвежонок», пригнувшись к рулю, пытался оторваться от преследователей, драматически погибли «Юно» и «Сокол». От полученных ран вскоре скончались «Лот» и «Тихий», а «Медвежонок» и «Великан», покалеченные разбитым стеклом и осколками гранат, надолго выбыли из строя.

Берт, узнав от Анны о покушении, спросил:

— Не боитесь, что станет еще хуже?

— А вы можете себе представить это «хуже»?

— Я-то нет. А немцы?

Однако с февраля публичные казни на улицах города прекратились. Попытки запугать население не удались.

Уличные громкоговорители не переставали угрожать Англии уничтожением, твердили о «чудо-оружии». Испытательный полигон фон Брауна находился на территории Польши, и Павел Толимир говорил, что к концу мая в распоряжении разведки АК было уже множество осколков и отдельных частей ракет, найденных в районе Сарнака. Неповрежденная камера сгорания таинственного снаряда упала на берегу Буга, это была ценнейшая добыча польских партизан. Еще один важный трофей — снаряд, взорвавшийся над деревней Климчицы, — позволил специалистам разобраться в деталях «чудо-оружия». То, что топливом для ракеты служила перекись водорода, производство которой немцам удалось освоить, явилось сенсацией как для профессора Струшинского из Политехнического института, так и для английских специалистов. Когда вдобавок профессор Грошковский установил, что снаряд точно наводится на цель, англичане потребовали передать им не только всю документацию, подготовленную обоими учеными, но и найденные части ракеты.

Анна с Олеком шли на Вспульную, где должны были встретиться с человеком, гарантировавшим освобождение Дануты за большой выкуп. Анну не покидало чувство тревоги, она волновалась за Адама, который помчался куда-то за город, и молча слушала Олека, с возмущением рассказывавшего о видном довоенном авиаконструкторе Коцяне, который, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь путным, например использовать свой опыт в авиаразведке, как последний трус клеит бумажные пакеты на «черный рынок».

— С чего ты взял, что он трус? — удивилась Анна, сразу вспомнив Адама и пакеты для мятных конфет.

— Ребята из нашего авиакружка зашли в бездействующие авиамастерские на Вавельской, где живет Коцян, попросили посмотреть их модели и взять шефство над кружком. А он отказался. Заявил, что не может рисковать, что уже побывал в Освенциме. Ты подумай: такой специалист предпочитает клеить пакеты! Жалкий трус!

Они вошли в «рекомендованную» им квартиру и стали упрашивать какого-то толстяка спасти Данку. Беседа продолжалась не более минуты — в комнату вдруг вбежал перепуганный мальчик и крикнул:

— Папа! Фургон перед домом! Гестапо!

Такой визит не должен был бы испугать человека, имевшего «ходы на аллею Шуха», но не успела Анна оглядеться, как толстяк уже схватил чемоданчик, надел на плечи рюкзак и прошептал:

— Скорее, скорее! На чердак! Захлопните дверь.

И исчез. Анна с Олеком остались в чужой, подозрительной квартире, не зная даже настоящей фамилии ее хозяина. Анна невольно подошла к окну. Квартира находилась на четвертом этаже, и сверху видны были немцы, снующие во дворе, перекрывающие выходы из всех подъездов.

— Ты «чистая»?

— Нет. В сумке с двойным дном история провала Данки. Пошли!

— На чердак?

— Вместе с этим подозрительным типом? Они и на чердак придут, а оттуда не убежишь. Идем вниз. Скорее!

— Прямо им в руки? — ойкнул Олек.

— Так или иначе всем прикажут спуститься вниз. Притворимся пьяными.

На столе стояла бутылка самогона. Анна плеснула из нее на Олека, потом сама отхлебнула глоток и облила спереди платье.

— Быстрее!

Они успели бесшумно закрыть дверь, когда немцы были уже между вторым и третьим этажами. Потом крепко обнялись и, шатаясь, начали спускаться навстречу гестаповцам. Когда стало ясно, что через секунду произойдет встреча на лестничной площадке, Анна засмеялась, но нарочитый ее смех был близок к тому нервному хохоту, который всегда переходил у нее в икоту. Олек вдруг прижался губами к ее шее, будто целуя, а в действительности кусая, и, на этот раз уже непроизвольно, Анна пошатнулась так, что чуть не налетела на одного из немцев. Тот прижался к перилам, скользнул взглядом по ее мокрому платью, раздвинутым в глуповатой ухмылке губам, мельком глянул на Олека и, миновав парочку, побежал наверх, следом за другими, а за его спиной раздавался смех набравшейся с раннего утра девицы.

Анна на подгибающихся ногах едва добралась до Хожей и неожиданно застала там Адама, только что вернувшегося из своей таинственной поездки. Когда она рассказала ему, как Олек возмущался, что Коцян, выдающийся специалист, отказывается учить молодежь, предпочитая клеить пакеты, Адам напустился на нее так, словно не она только что пережила несколько страшных минут.

— Олек плетет чепуху, а ты повторяешь! Коцяна вчера забрало гестапо. Он отдал пустые помещения своих мастерских под склад бумаги для подпольной типографии. Кроме того, изготовлял гранаты, а последнее время изучал материалы по «чудо-оружию». Коцян — жалкий трус! А эти сопливые авиамоделисты кто? Балбесы! Дурачье!

С мая до конца июля немцев преследовала одна неудача за другой. Проигранные сражения на правобережной Украине, поспешное отступление из Крыма, активные действия Прибалтийского и Белорусского фронтов, освобождение от гитлеровских войск всех оккупированных районов танками, мощной авиацией и бесчисленными пехотными дивизиями. Теперь вал катился в обратном направлении, и повсюду — разрушенные города, сожженные села, охваченные огнем леса. Этот путь к Польше прорубали также и те, что шли от Оки, ветераны боев под Ленино, считая километры, которые отделяли их от родных домов, от Буга и Вислы.

В мае войска западных союзников начали свой третий штурм немецкой укрепленной линии, преграждавшей дорогу на Рим, но долгое время не могли овладеть ключевой позицией, какой являлось Монте-Кассино. Белые стены монастыря, в котором укрепились отборные части гитлеровских войск, стали свидетелями необычайного мужества атакующих, вынужденных отступлений, новых яростных атак и новых солдатских смертей. Наконец то, что казалось невозможным, осуществилось — ценой огромных потерь. Это сделал Второй польский корпус.