над «спонтанной параллельностью» идей, которые, что называется, носились в воздухе тогдашней философии, в частности и особенности философской логики и которые запечатлелись в работах Лотце, так или иначе повлиявших на Гуссерля.

Поразмыслим о главных темах и идеях «Логики» Лотце, которые объективно релевантны ФА и последующим логическим работам раннего Гуссерля.

Сначала – сжато – о жизненном пути и сочинениях Лотце.[255] Он родился в 1817 году в местечке Баутцен в Германии; с 1834 года изучал философию и естественные науки в Лейпциге, где его учителями были К. Вайсе, Е. Вебер и Г. Фехнер. В 1838 году Лотце защитил диссертацию по философии. Потом работал врачом. В 1839 году он защитил в Лейпциге вторую диссертацию – уже по медицине, а в 1840 году – снова по философии. Кстати, в Германии такие профессиональные сочетания медицины и философии были нередкими. С 1844 года Лотце работал в Гёттингенском университете, наследовав профессорское место, которое ранее занимал его учитель Гербарт (Herbart), известный психолог (о нем в контексте нашей работы могла бы идти речь, т. к. на него часто ссылается Гуссерль в ФА). С 1880 года Лотце был профессором Берлинского университета.

Он начинает с работ по метафизике, философии медицины, а затем обращается к логике и создает трехтомную «Логику», о которой мы уже бегло говорили. Фундаментальная работа «Микрокосм» (Mikrokosmos), I–III, Leipzig, 1856–1864) имеет такой разъясняющий подзаголовок «Идеи к истории природы и истории человечества. Опыт создания антропологии». Ещё одно его большое произведение называется «Система философии» (System der Philosophie, I–III, Leipzig, 1874–1879) и включает новую редакцию «Логики» и «Метафизики». (Уже в 1884–1888 годах оно появилось в английском переводе; эдитором был известный английский неогегельянец Б. Бозанкет.) Заслуживает быть отмеченным то обстоятельство, что Лотце, этот знаменитый философ и логик второй половины XIX века, также опубликовал книгу «Основные черты психологии» (Grundzüge der Psychologie, Leipzig, 1881). Поэтому Гуссерль в ФА и называет Лотце «выдающимся психологом». Книга эта была обработанной записью его лекций – как и целый ряд опубликованных в 80-х годах произведений об основных чертах натурфилософии, практической философии, философии религии, метафизики, эстетики, об истории немецкой философии после Канта.

Лотце, в самом деле, к началу 90-х годов XIX века был одним из самых знаменитых и почитаемых – в собственной стране и за рубежом – немецких философов (в совокупном тогда значении этого слова). И в истории метафизики, и в истории логики, и даже в истории психологии этой эпохи он занимает почетное место.

Глубокий современный исследователь и издатель работ Лотце Г. Габриель пишет в этой связи о влиянии идей Лотце на английское неогегельянство (Ф. Бредли, Б. Бозанкет), на американский прагматизм (В. Джеймс, Д. Дьюи). «Внутри немецкой философии Лотце можно считать единственным автором и учителем, к которому восходит как неокантианская традиция, особенно юго-западной школы, занимавшейся теорией ценностей (В. Виндельбанд, Г. Риккерт), так и феноменологическая традиция (К. Штумпф, Э. Гуссерль)».[256]

Один из наиболее важных в данной связи историко-философских вопросов касается влияния Лотце на идеи Готтлоба Фреге. Интерпретаторы более или менее согласны в том, что главным пунктом здесь оказывается «историческое и систематическое соотношение традиционной и современной логики» (Ibidem. S. XIII). Фреге, как известно, учился у Лотце. Исследователи уже прочертили главные линии влияния идей Лотце на концепцию Фреге (См. G. Gabriel, op. cit. S. XII. Сноска 5). В контексте нашей работы мы не можем останавливаться на этих конкретных вопросах, как и на многих других частных проблемах.

Да и вообще в предлагаемом далее очерке идей Лотце (имея в виду сопоставление с работами раннего Гуссерля) пойду по нетрадиционному для литературы пути. Нас будет главным образом интересовать тот же парадокс, что и в случае сопоставления: Больцано–Гуссерль.

С одной стороны, как говорит заголовок первой книги лотцевской «Логики», она ведет речь о мышлении (Vom Denken). Более того, имеется строгий подзаголовок: «Чистая логика» (Reine Logik). С другой стороны, открыв книгу и начав читать её, мы наталкиваемся на формулировки, (как и у Больцано) возводящие логический материал… к представлениям (Vorstellungen)! Что по меркам «строгих», «чистых» логиков à la Фреге должно расцениваться как психологизм. Приведу некоторые из этих формулировок. «Из возбуждения (органов) чувств в каждый момент нашей бодрствующей жизни в нас одновременно или в неопределенной последовательности возникают представления».[257] Далее мы увидим, что тема представления занимает и в логике Лотце почетное место. Уже это отражает объективно-содержательную связь с ФА Гуссерля и оправдывает вышеприведенное суждение Г. Габриеля о влиянии учения Лотце на раннего Гуссерля.

И далее следуют различения представлений, снова же живо напоминающие об усилиях другого ревнителя чистоты логики, Бернарда Больцано. Согласно Лотце, бывают представления, пробуждаемые той «действительностью», от которой они непосредственно исходят (zusammengehörige, т. е. сопринадлежные представления), а бывают такие, которые хотя они и собраны вместе, но возникают под действием различных причин. Речь далее у Лотце идет о повторении, новом «оживлении», сплаве представлений. «Словами “протекание представлений” (Vorstellungsverlauf), – пишет Лотце во Введении к своей “Чистой (!) логике”, – мы обозначаем богато разнообразную целостность процессов, к которым ведет своеобразие жизни нашей души. Необходимую связь между членами этого целого мы могли бы, если б нам предоставлялась возможность всезнающего наблюдения, открыть в каждом примере: в специфическом ходе мысли бодрствующего человека (des Wachenden), грезах полусонного человека (in den Träumen des Schlummernen), в бреду больного. Ибо из-за применимости всеобщих законов поведения, которые равно значимы для всех душ… ход этих внутренних событий должен был бы всюду вытекать в качестве неизбежного успешного результата» (H. Lotze, op. cit. S. 4).

Не упуская из виду то, что логика, особенно «чистая», должна говорить о «всеобщезначимости», об «истине», Лотце пишет: «Общезначимость и истина – это ведь два преимущества, которые уже обычное словоупотребление сохранно приписывает тому связыванию представлений, осуществления (Herstellung) коего оно ожидает только от мышления. Но ведь истина обычно предполагает обычное определение понятий в согласовании с представлениями и их объединений с представляемыми предметами и их собственными отношениями», – пишет Лотце (Ibidem. – курсив мой. – Н. М.) Лотце, кстати, предвидит сомнения и возражения по поводу такого увязывания истины с представлениями (особенно на почве «чистой» логики), но отвлекается от подробного рассмотрения данного вопроса именно во Введении.

Лотце затрагивает и более общую философскую проблему рассмотрения, анализа мышления как деятельности (Tätigkeit).

Эта деятельность, согласно оценке Лотце, чрезвычайно сложна, но и по-своему скромна – в сравнении с возможностями того воображаемого «духа» (Geist), который мог бы стоять в центре мира и всего действительного и мог бы быть всепроникающим, вездесущим – только он мог бы