- На тебя мне похер, мужик, а, вот она ничего, - сказал он. - Держите.

   Он выдал им пачку сигарет, печенье и обёрнутый в целлофан сыр. Затем он пару раз выстрелил и побежал дальше.

   - О, боже! - дрожащим голосом пробормотал Оскар. И это он ещё сигареты не распаковал.

   - Получилось! - воскликнула Сьюзи и поцеловала его.

   Чарли хлопнул Оскара по спине.

   Никому не захотелось оставаться там, где могли подстрелить. Врать сам себе Оскар не хотел, особенно, когда Сьюзи поцеловала его ещё раз.

   "Джип" катился по южной части Халеивы по дважды разбомбленному и восстановленному шоссе Камеамеха. На нём был установлен пулемёт .50 калибра. Водитель бросил взгляд на Флетча Армитиджа.

   - Если, что, сможете встать за него, сэр? Тут японские снайперы кругом.

   - Смогу, - отозвался Флетч. - Думаешь, я сейчас тощий? Видел бы ты меня месяц назад.

   Он чувствовал себя новым человеком. Если этот новый человек уставал и качался так, словно его, вот-вот, унесёт ветром, всё равно, это было очень сильное улучшение, по сравнению с прошлым.

   Флетч и выглядел, как новичок, одетый в форму оливкового цвета, пришедшую на смену хаки, пока он был в плену. "Джип" тоже был новым, ну, или новым для Флетча. До войны на Оаху этих крошечных удобных машинок не было. Пулемёт же, напротив, казался старым другом. Флетч мог его разобрать и собрать обратно с завязанными глазами. Этим он занимался ещё в Вест Пойнте. Если инструкторам что-то не нравилось, они могли спрятать какую-нибудь важную деталь, и приходилось подолгу соображать, что же именно пропало.

   Война выпотрошила окружающий пейзаж, выпотрошила дважды за последние два года. Даже пышная растительность Гавайев не могла скрыть этих следов. Флетч смотрел на всё вокруг взглядом профессионала. Без сомнений, япошки дрались, как бешеные суки. Об ожесточённости сражений говорили остовы обгоревших танков, поломанные орудия. Равно как и стойкий запах смерти, который наполнил тёплый влажный воздух.

   Шоссе Камеамеха выглядело лучше прежнего: шире в два раза и без единой колдобины, потому как асфальт уложили совсем недавно. Строители, что собирали этого Шалтая-Болтая воедино, со своим делом справились на "отлично". Иначе и быть не могло. Если бы по шоссе Камеамеха вовремя не пошло снабжение, на юг американцы так и не продвинулись бы.

   По "Джипу" никто не стрелял. Меньше чем через час после высадки на берегу, Флетч оказался в Вахиаве.

   - Приехали, сэр, - сказал водитель, паркуясь позади ржавого остова "Пакарда", стоявшего здесь ещё с 7 декабря 1941 года. - Удачи.

   Затем он достал издание "Большой маленькой книги"* и погрузился в чтение.

   - Спасибо, - сказал Флетч и выбрался из "Джипа".

   Первая мысль, которая пришла ему на ум, когда он увидел Вахиаву, было слово "Растоптанный". Япошкам не было никакого дела до гражданских. По их мнению, жилые кварталы - это отлично укрепленные точки. И город расплачивался за такое к нему отношение. Все Гавайи расплачивались, включая самих япошек.

   Люди на улицах были худыми. Флетч заметил, что самым распространённым мусором здесь были пустые банки из-под консервов.

   Консервы эти, конечно, далеко не идеал, но для тех, кто питался тем, чем кормили япошки, это была настоящая райская пища.

   Черноволосая женщина-хоули с короткой, как у морпеха, стрижкой, отшатнулась от Флетча, когда тот взглянул в её сторону. На мгновение он задумался, что это с ней. Вероятно, спала с врагом. Он скривился, отчего женщина испугалась ещё сильнее, проходя мимо него. Как можно... Флетч вздохнул. Некоторым было плевать, что делать, лишь бы выжить. Он такое уже видел. Что делать, когда выбор стоит между связью с япошками и голодной смертью? Флетч был благодарен богу, что он не судья. Восстановление былого порядка на Гавайях займёт годы.

   Его собственные тревоги были более личными. Он свернул от шоссе на запад, в сторону казарм Скофилда, которые, он не сомневался, лежали в руинах. Затем он пошёл к своему дому, который, как он надеялся, всё ещё стоял. Здания в том районе выглядели целыми. Видимо, япошки решили, что в этой части города им закрепиться не удастся.

   Вот, и дом, побит, но цел. "Совсем, как я". Флетч задрожал. Этот момент оказался тяжелее всех тех, что он успел пережить с начала войны, включая японские истребители и бомбардировщики, громившие всё, что видели. "Кто сказал, что ты всё ещё не воюешь?", - подумал он.

   "Джейн уже разбила тебе сердце".

   На почтовом ящике в фойе до сих пор значилась фамилия "Армитидж". Флетч медленно поднялся по ступенькам, размышляя. Добравшись до второго этажа, он начал задыхаться. Он пока ещё далеко не в лучшей форме. Но сердце его колотилось не только от повышенных нагрузок. Флетч глубоко вздохнул и постучал в дверь своей бывшей квартиры.

   Может, её нет дома... Однако за дверью послышались шаги, она здесь. Дверь открылась. Вот, и она, худая (а, кто нынче не худой?), но в его глазах, по-прежнему, прекрасная.

   - Да, капитан? - сказала она, затем, словно, пародируя Трёх Балбесов закричала: - Боже! Флетч! Боже мой! - и бросилась ему на руки.

   На ощупь она тощей не казалась. Флетч уже и забыл, каково это - прикасаться к женщине. Вспомнить об этом было для него подобно двум рюмкам бурбона на пустой желудок. Он её поцеловал, Джейн потянулась, было к нему в ответ, затем, вдруг, отпрянула, словно, прошло внезапное опьянение.

   - Здравствуй, Джейн, - с грустью произнёс Флетч.

   - Входи, - сказала она, глядя не на него, а себе под ноги. - Прости, Флетч. Знаю, о чём ты сейчас думаешь, но дело не в тебе.

   - Отлично, - отозвался он, и Джейн дёрнулась, будто он её ударил.

   Флетч вошёл. В квартире почти ничего не поменялось. Пахло древесным дымом, но, это, скорее всего, из-за того, что газовая плита не работала.

   - Как ты? - спросил он.

   - Я здесь, - ответила она. - Видела тебя однажды, с остальными...

   - Я тоже тебя видел. Выглядел я, наверное, как чёрт.

   Джейн кивнула.