Ранним утром 75 сечевых стрельцов под командованием Мартинца без сопротивления заняли ратушу. Панькивский с несколькими товарищами поднялся на башню, снял австрийский флаг и поднял над ратушей сине-желтое знамя. Одновременно поручик Григорий Андрий Трух с небольшим отрядом арестовал коменданта Львова генерала Пфеффера, а хорунжий Сендецкий – наместника Галиции генерала Карла Георга фон Гуйна. Украинцы, ссылаясь на манифест императора, потребовали передать им власть. Фон Гуйн без сопротивления передал свои полномочия. Власть над Галицией официально перешла к украинцам. Сечевые стрельцы разоружили городскую полицию, захватили местное отделение Австро-Венгерского банка, телеграф, телефонную станцию, почту, радиостанцию, Главный и Черновицкий вокзалы, казармы.

Австрийские войска не сопротивлялись. Они были рады возможности благополучно унести ноги из Львова, пока там не начались уличные бои. Вечером того же дня поезд с австрийскими генералами и офицерами отбыл с львовского вокзала.

К семи утра дело было сделано. Украинские флаги появились над всеми общественными зданиями. Украинские патрули с сине-желтыми ленточками на шапках-мазепинках дежурили на перекрестках. Дмитро Витовский уже докладывал Костю Левицкому, что Львов занят «без кровопролития и вообще без жертв»[1356].

В тот же день украинцы установили свою власть и в других городах Галиции: в Тарнополе, Станиславове, Коломые, в нефтеносном Бориславе, в Перемышле и Раве-Русской. Была суббота. Изумленные горожане, увидев флаг над ратушей, сразу поняли, что к чему. Поляки негодовали, украинцы радовались. Через несколько дней будет создано правительство («державный секретариат»), а государство из Украинской державы переименовано в Западно-Украинскую Народную Республику. Это было уже четвертое украинское государство, созданное за один год после Украинской Народной Республики, Украинской Народной Республики Советов и Украинской державы гетмана Скоропадского.

События 1 ноября 1918 года, которые называют иногда Ноябрьской (укр. Листопадовоi) национально-демократической революцией, повлияли даже на материальное положение львовян. Львов был тогда городом полуголодным. Военные лишения, заметные уже и в Будапеште и Вене, особенно ощущались здесь, в бедной, разрушенной войной Галиции. Не хватало картошки и хлеба. Но после 1 ноября 1918-го украинские селяне решили поддержать столицу своего нового государства и привезли во Львов столько картошки, капусты и другой провизии, сколько жители давно не видели[1357].

День 1 ноября 1918 года надолго запомнился галичанам, настоящим «свидомым» украинцам. В городах и селах звонили в колокола, как будто на дворе церковный праздник. 12 ноября 2010-го, 92 года спустя, в редакцию современной украинской газеты «День» пришло письмо из Канады. Писал украинский эмигрант Анатоль Курдидик, старик ста шести лет. А в 1918-м ему было четырнадцать. Он так вспоминал этот радостный день – першого листопада (первого ноября) 1918 года: «Я стою под колокольней. Мои младшие братья, может быть, еще не понимают, а я уже знаю: нет больше Австрии, а есть Украина! Есть Украина! Украина, которую я так искренне полюбил с первого [класса] гимназии во Львове два года тому назад, о которой мечтал, которая сияла над моими мечтами и мыслями ясным солнцем! Какая радость настала! Вижу старенького, сивого дьяка Петра Бачинского, который руками держит, тянет к себе и отпускает веревки колоколов. Старик без шапки, и его волосы развеваются по ветру, лицо поднято к небу, и по нему текут слезы»[1358].

Победители-украинцы обещали защищать права национальных меньшинств и пригласили в свою Национальную раду поляков и евреев: пусть пришлют своих представителей. Здесь галицийские украинцы копировали политику Центральной рады образца 1917 года. Евреи были лояльны новой власти, но послать в Раду своих делегатов не успели. Они только попросили разрешения создать свою милицию для защиты от погромов. Украинцы разрешили, и во время начавшейся вскоре борьбы за Львов еврейская милиция станет на сторону украинцев[1359]. Поляки в украинскую Национальную раду и не собирались. Они начали с этой новой властью войну.

Есть распространенное обывательское мнение: все народы мира охотно дружили бы друг с другом, но их стравливают нехорошие и корыстные политики, чиновники, банкиры. А простым людям делить нечего. Война поляков и украинцев за Галицию, начавшаяся в ноябре 1918-го, полностью опровергает этот миф. Армий у поляков и украинцев еще не было. Были добровольцы. Бывшие солдаты и офицеры Австро-Венгерской армии. Обычные горожане и крестьяне. Студенты. Гимназисты. Словом, социальный статус не имел значения. Люди разделились по нациям: поляки – за Польшу, украинцы – за Украинскую республику. Смешанные семьи тоже разделились. Каждый знал, за что борется. Образованный украинец, окончивший Львовский университет или просто начитавшийся «правильных» книжек в библиотеке «Просвиты», знал, что воюет за древний город, построенный еще Даниилом Галицким для своего сына Льва, будущего «короля Малой Руси». Это древнерусская, а значит, и украинская земля, куда поляки пришли как завоеватели, воспользовавшись слабостью разоренных монголами древнерусских земель. Настал час исторического реванша. Необразованный украинец не обладал столь обширными сведениями, но отлично знал, что ляхи – его злейшие враги, спесивые и жестокие угнетатели. Их надо изгнать в Польшу, за реку Сан.

Поляки правили Восточной Галицией с XIV века. Даже свирепые повстанцы Богдана Хмельницкого не сумели вырвать эту страну, древнюю Червонную Русь, из когтей белого польского орла. Несмотря на все предвоенные успехи украинского национального движения, Львов оставался городом польским. Поляки составляли две трети (66 %) его населения, украинцы – только 15 %. Даже топография Львова была польской. Улицы назывались в честь польских королей, писателей, художников. Горожане, проходя мимо гимназии на улице Стефана Батория, любовались на статуи польских ученых и просветителей – Николая Коперника, Тадеуша Чацкого, Анджея Снядецкого. Центральная аллея Иезуитского сада вела на Ягеллонскую улицу. На площадях стояли памятники Яну Собескому, Александру Фредро, Адаму Мицкевичу (до наших дней уцелел только последний). Даже в годы австрийского господства поляки сохранили древнее название города, которое существовало параллельно с официальным немецким названием – Лемберг. И вот когда польский Львов готовился со дня на день стать частью новой Речи Посполитой, приходят нахальные украинцы, которых прежде называли просто «хлопами», и называют эту древнюю польскую землю своей державой?!

Уже после полудня 1 ноября в костеле Святой Эльжбеты польские студенты и военные стали собирать оружие и боеприпасы. В костел Святой Магдалины польские девушки приносили какие-то подозрительные свертки[1360]. Первые очаги сопротивления возникли в западной части Львова. Ими стали школа имени Генрика Сенкевича и Академический дом (студенческое общежитие) имени Адама Мицкевича. Небольшие отряды польских патриотов, тогда еще плохо вооруженных, заняли там оборону. Поляки превратили в свой опорный пункт даже собор Святого Юра. Митрополит Андрей оказался фактически под домашним арестом.