Ратарь отхлебнул еще немного из жестяной фляги.

– Эк! Силы горние – точно на пару лет помолодел, – промолвил он, обращаясь к солдатам в сланцево-серых шинелях. – На пользу мне идет окопная жизнь. Вот в Войну близнецов точно такой сивухой мы грелись. Выдохнешь потом – и как дракон, огнем палишь.

Мальчишки промолчали, хотя один или двое рискнули улыбнуться. За огромными звездами в петлицах никто из них не мог разглядеть в Ратаре кого-то, кроме великого маршала. Они не знали, что такое – стареть и как возраст меняет человека. Просто не успел выяснить. А Ратарь был когда-то молод и прекрасно помнил те времена.

Он осушил флягу, рыгнул и кулаком стукнул себя по готовой взорваться груди. Еще пара солдатиков ухмыльнулись. Выпитый самогон ярился и рычал между висками. Как же здорово было снова оказаться на поле боя! А очутиться подальше от Котбуса, от дворца, от конунга Свеммеля – еще приятней.

– Ну что, надерем этим альгарвейским хлыщам лощеные задницы? – грозно вопросил маршал.

– Да! – отозвались солдаты хором – не так выговорили, как прорычали яростно и зло.

– Дадим им такого пинка, что побегут из Ункерланта, из герцогства Грельцкого, поджав хвосты?!

– Да!!! – рявкнули солдаты столь же дружно.

Они тоже были немного пьяны. Требовать от ункерлантца совершенной трезвости было все равно, что требовать с петуха клятвы молчания по утрам. Но офицерам удавалось сдерживать пьянство своих подчиненных.

– Покажем мы самозваному королю Раньеро, которого Мезенцио взгромоздил на трон чужой страны, что мы скорей вздернем его – а то лучше сварим в котле живьем, – чем станем перед ним спины гнуть?

Ратарь сделал все, чтобы голос его прозвучал непринужденно, но отогнать тревогу не сумел. Кое-кто из грельцеров вполне охотно подчинился иноземному угнетателю – без сомнения, потому, что в лице конунга Свеммеля они имели угнетателя доморощенного.

Но солдаты – несколько грельцеров в том числе – вновь вскричали: «Да!» Небритые и грязные, они наступали на протяжении всей зимы, а ничто так не повышает боевой дух, как наступление.

Ратарь поискал взглядом командующего офицера – поискал и не нашел. Потом принялся выглядывать кого-нибудь с тремя медными треугольничками на нашивках. В Шестилетнюю войну сержантам доводилось командовать ротами. В безумной схватке между Свеммелем и Киотом хороший сержант стоил своего веса в золоте. Многие из тех, кто начинал военную карьеру сержантом, пошли далеко. Ратарь – дальше всех.

– Ваше имя, сержант? – потребовал маршал, обнаружив того, кого искал.

– Вимар меня звать, государь мой маршал, – ответил тот. Судя по говору, родом сержант был из какой-то грельцкой деревни.

– Отойдем-ка от костра, Вимар, – промолвил маршал, поднимаясь на ноги. – Хочу поспрошать, что ты думаешь о нынешнем положении, и хочу услышать честный ответ.

– Постараюсь, сударь, – ответил Вимар, тоже вставая.

Они с Ратарем отошли подальше. Солдаты следили за ними, не отрывая глаз. Маршал усмехнулся про себя. Еще долго никто не осмелится сказать сержанту хоть слово против после того, как сам маршал Ункерланта спрашивал у него совета.

– В каком состоянии сейчас альгарвейские войска? – поинтересовался Ратарь, указывая на восток, где проходила близкая передовая.

– Замерзшие, обмороженные, злые, – тут же отозвался Вимар. – Они и не думали, что придется им этак вот воевать. Вам это лучше моего ведомо, сударь. Но сдаваться они не собираются, силы преисподние их пожри. Хоть на шаг оступишься – и они тебе мигом хер откромсают, ленточкой повяжут и тебе же на тарелке поднесут… э, сударь.

Судя по выражению сержантской физиономии, Вимар тут же пожалел о своей прямоте. А судя по дыханию, на грудь бравый солдат принял уже изрядно.

– Не бери в голову, сержант, – посоветовал Ратарь. – Рыжики уже готовы всей державе хер откромсать и еще могут это сделать – если мы не придумаем, как их остановить на веки вечные. Если есть соображения – выслушаю тебя с радостью.

Вимар, похоже, не сразу поверил своему счастью.

– Не знаю, – промолвил он наконец, – как у нас по весне дела пойдут.

– Тем больше причин посильней ударить сейчас, покуда преимущество на нашей стороне, как думаешь?

– Ну да, – пожал плечами Вимар. – Оттесним их, насколько можем, а потом посмотрим, насколько они смогут отбросить нас.

Конунг Свеммель требовал, чтобы к началу весны альгарвейцев вышвырнули вовсе за пределы Ункерланта. Этого пока не случилось. И не случится. Даже на четверть. В своем дворце конунг мог требовать чего угодно, и повеление его будет исполнено немедля. В реальном мире, к несчастью, мнение рыжиков тоже имело значение.

Осмелев от маршальской снисходительности, Вимар осмелился спросить:

– Разрешите вопрос, сударь?

Ратарь все так же терпеливо кивнул. Сержант облизнул губы.

– Сударь, а сможем мы их разбить?

– Сможем, – с непоколебимой убежденностью промолвил маршал. – Еще как сможем. Но никакие силы горние не обещают нам, что обязательно разобъем. Когда война только началась, альгарвейцы, может, и были слишком самоуверенны. – Ужасающе низкая боеспособность некоторых ункерлантских армий изрядно поспособствовала этой самоуверености, но об этом Ратарь упоминать не стал. – Могу поручиться, что этой весной рыжики будут не так уверены в себе. И нам не стоит повторять их ошибки.

– Если кто хочет знать, шо я бачу, так любой, кто легко хотит отделаться от мезенцевых поганцев, просто олух, – выпалил Вимар.

Когда сержант волновался, его грельцерский говор становился заметней.

Но не успел маршал ответить, как альгарвейцы открыли артиллерийский огонь по окрестностям лагеря – будто решили подтвердить слова сержанта. Когда Ратарь отправился в Зувейзу, чтобы подтолкнуть завязшие в пустыне войска, ему приходилось прятаться за раскаленными валунами. Сейчас он нырнул в окоп, дно которого уже припорошило снегом, и с некоторой гордостью заметил, что оказался в укрытии раньше Вимара.

Сержант раздраженно выругался.

– В последние дни им вечно ядер не хватало. Верно, караван-другой со снарядами к передовой подогнали.

Ядро разорвалось так близко, что земля под ногами Ратаря дрогнула.

– Радуйся, что со снарядами, а не с каунианскими пленниками, – заметил он, когда сверху посыпалась земля.

– Что есть, то есть, – согласился Вимар. – Да только могли они притащить и снаряды, и кауниан разом. Готовы у нас на резню старики и зэки на случай, если рыжики притащат с собой толпу этих неуделков – да и если не притащат тож. Как в народе говорят, всякое лыко в строку.

– Всякое лыко в строку, – глухо повторил Ратарь.

Вимар думал о своих соотечественниках так же, как Свеммель, – как об оружии, или орудии, в борьбе с Альгарве, и не более того. А Ратарь не мог отделаться от мысли: что думали люди, согнанные с земли коронными инспекторами? Так или иначе, помощи им ждать не приходилось. Ункерлантские чародеи использовали их витальную силу с той же охотой, с какой альгарвейские воровали жизни кауниан.