Макс просматривал сценарий в крохотной комнатушке, служившей ему кабинетом в замке брата, когда услышал по радио новости о сердечном приступе, постигшем Пита.

Хотя фамилия Макмаон до сих пор раздражала его до зубовного скрежета, узнав, что отец Сиены стоит одной ногой в могиле, Макс не испытал никаких сильных эмоций. Он знал, что Пит всегда был бездушным придурком, всю свою жизнь положившим на развитие семейного бизнеса и совершенно не заботившимся о чувствах близких людей. Макса радовало, что он больше не живет в Лос-Анджелесе, городе, которым правят неприятные личности вроде Пита Макмаона и Рэндалла Стайна. Он полагал, что и Сиена не станет лить горьких слез по отцу, когда узнает о том, что он попал в больницу с инфарктом. Да и вообще, напомнил себе Макс, жизнь Сиены больше никак не пересекается с его собственной, так что и думать о ней не следует.

«Темные сердцем» гастролировали по всей Европе, а к Рождеству спектакль должен был дебютировать на нью-йоркских подмостках. Макс не переставал удивляться успеху постановки. То, что он считал смелой и некоммерческой пьесой, которая вызовет восторг разве что у узкого кружка театралов, теперь гремело по всему миру, собирая немалые барыши. Конечно, доход был большим лишь по театральным меркам, но Макс не смел рассчитывать даже на него.

Переезд обратно в Штаты создавал ему массу трудностей. Во-первых, приходилось бросать Генри в затруднительной ситуации, почти в стрессовом состоянии. С каждым днем вокруг замка на прекрасных лугах появлялось все больше строительных материалов и шумных рабочих, доводивших Маффи чуть не до истерики. Во-вторых, существовали проблемы с Фредди. Несмотря на все усилия, которые приложил Макс, стараясь загладить свою вину, отношения между ним и француженкой оставались довольно натянутыми. Макс все чаще чувствовал себя глубоко несчастным и одиноким и боялся, что его подруга чувствует то же самое. Разумеется, Фредди видела, что он тяготится романом, и это привнесло полный разлад в их жизнь.

Когда Хантер позвонил сообщить, что, по слухам, Сиена порвала со Стайном, Фредди всячески пробовала отвлечь Макса от невеселых дум, старалась быть тактичной, но это только увеличило трещину, которую дали их отношения. Макс был благодарен подруге за поддержку и понимание, но то, что она предпочитала молчание и недомолвки откровенному разговору, раздражало его. Макс предпочитал строить открытые отношения, а не замалчивать существующие проблемы. Таким образом, дистанция между ним и Фредди все росла и росла, пока не превратилась в пропасть.

Признавшись себе, что дальше так продолжаться не может, Макс почти решился на разговор о разрыве. Но всякий раз, взглянув в любящие, полные нежности глаза девушки, он словно проглатывал язык и не мог связать двух слов.

Теперь предстояло сообщить Фредди о скором отъезде в Нью-Йорк в составе театральной труппы. Макс колебался. Он не хотел сделать несчастной еще одну женщину на своем пути. Вся боль брошенной француженки должна была вылиться на Аркеллов, которые и без того держались с трудом. Это было бы несправедливым по отношению к Генри и Маффи и, конечно, к самой Фредерик.

Вздохнув, Макс выключил радио и заставил себя вернуться к сценарию, когда снаружи донесся ужасный грохот. Глянув в окно, он увидел груженные песком самосвалы, тяжелые бетономешалки и грузовики с кирпичом. Машины двигались в направлении замка, рядом шли рабочие.

— Вот и началось, — сказала Маффи, просунув голову в дверь кабинета.

Ее волосы были убраны под заляпанный шейный платок Генри, и Макс заметил, как бледна Маффи. Глаза казались какими-то тусклыми, запавшими, под нижними веками лежали серые тени.

Бедняжка, подумал Макс с сочувствием. Маффи пришлось нелегко последние месяцы, а из Генри, погруженного в собственные переживания и захваченного чувством вины, выходил плохой утешитель. Маффи пыталась бодриться и делала вид, будто происходящие перемены ничуть ее не волнуют, но отчаяние смотрело ее глазами, а пару раз Макс видел, что бедняжка заплакана.

Теперь, когда рабочие развернули массированную атаку на прекрасные земли Аркеллов, Маффи уже не могла скрывать тоску.

— Началось! Началось!

По коридору за спиной Маффи пронеслись Берти и Мэдди, причем младшая вращала в воздухе куклой Барби, ухватив ее за волосы.

— Я буду строителем! — вопила девочка в восторге.

— Нет, я буду строителем. У тебя нет конструктора!

— Хоть кто-то рад происходящему, — заметил Макс, вставая и привлекая Маффи к груди.

— Пришел прораб, хочет что-то обсудить, — жалобно сказала та. — Макс, ты не спустишься со мной? — У нее было несчастное лицо маленькой девочки, глаза неотрывно смотрели на процессию машин за окном кабинета. — Боюсь, одной мне придется туго. Боюсь… разреветься.

— Разумеется, я спущусь с тобой, — закивал Макс. — Не волнуйся, я сам поговорю с прорабом. — Он нахмурился. — А где же Генри?

— Отправился пострелять в лес. Думаю, вернется, только когда стемнеет.

— Хочешь, я съезжу и найду его? Мне нетрудно.

— Нет, не нужно, — покачала головой Маффи. Она была благодарна Максу за поддержку. Последние месяцы он стал для нее и Генри настоящей опорой. — Пусть охотится, не нужно его отрывать. Какая разница, когда именно он столкнется с реальностью, сейчас или вечером? У него в запасе несколько часов благословенного неведения. Мы справимся и без Генри. Главное, чтобы ты был рядом. А если я вдруг разревусь, толкни меня в бок, чтобы не позорилась. И посильнее!

А на лугу уже разворачивались грузовики, выстраиваясь полукругом. Все это происходило недалеко от замка, грохот стоял оглушительный.

В это утро в воздухе висели мелкие капли дождя, воздух был напитан влагой и казался плотным и непрозрачным. Под мощными колесами машин зеленая трава превращалась в грязное месиво. Позади процессии маячил дорогой синий «рейндж-ровер» из тех, которым больше пристало рассекать по городским улицам, нежели пачкать резину в грязи.

Макс и Маффи вышли на крыльцо, когда дверцы машины распахнулись, выпуская наружу двоих мужчин. Они направились к замку, дружелюбно скаля зубы. В одном из них Макс тотчас узнал Гэри Эллиса — так хорошо брат описал ненавистного врага.

Эллис оказался низеньким мужчиной плотного телосложения, чье бесформенное тело было засунуто в дорогой костюм, не делавший своего обладателя привлекательнее. Между зубов Эллиса была зажата толстенная сигара, на макушке пристроилась нелепая шляпа в гангстерском стиле. Все это, вместе взятое, смотрелось крайне неуместно на фоне грязных грузовиков и вызвало у Макса пренебрежительный смешок.

— Маффи, дорогуша! — воскликнул Эллис, приблизившись и даже не взглянув на Макса. Он стиснул ладонь женщины, хотя та пыталась убрать ее за спину.

Ни Маффи, ни Макс не ожидали, что застройщик появится на стройке собственной персоной.

— Здравствуйте, мистер Эллис, — чопорно произнесла Маффи, вздрогнув, когда толстые губы Гэри коснулись ее запястья. Конечно, Эллис имел полное право появляться на территории, которую арендовал, но Маффи предпочла бы толпу чернорабочих этому скользкому типу. — Знакомьтесь, это мой деверь, Макс Десевиль. А это мои дети… — Она повернулась к малышкам, минуту назад выскочившим на крыльцо, и ужаснулась, не застав их на месте. Девочки, перемазанные в глине, уже лезли на какую-то металлическую конструкцию, привезенную рабочими. — Берти! Мэдди! Немедленно вернитесь, — в ужасе закричала Маффи.