— Кайе, брат ее, чуть не убил твоего Айтли, пока вы еще жили в Доме Звезд. Потому вас и разделили, его отвезли под защиту Шиталь Анамара.

— Он ничего мне не говорил! — ахнула Этле.

— Неудивительно… он пострадал несильно, видно, пугать не хотел рассказом… Я вот места себе не нахожу теперь — ведь знаю, как ты его любишь. Шиталь, конечно, это защита, но Кайе… я же знаю его! И в бою видела, и… знаю, в общем. Если он чего-то удумает, его не остановит и горная гряда.

Этле вскочила, едва не перевернув кресло, ногой отшвырнула упавшую на пол шкуру.

— Я сейчас же потребую встречи с главой их Рода! Пусть они собирают Совет! Пусть обеспечат нам безопасность!

— Что ты, безумная! Лишь разозлишь его, Кайе! Да и старшего брата… помнишь, как он на тебя посмотрел даже здесь?!

Этле упала на колени, спрятала в ладонях лицо. Чинья ожидала рыданий, но северянка вновь подняла голову — ни слезинки не пролилось из глаз, лишь на щеках горели пунцовые пятна.

— Я знала… я всегда знала, что нам придется самим себя защищать! Гостеприимство здешнее — ложь, нас уже разделили. Айтли уже пострадал. Я не могу тут остаться.

— Хочешь вернуться к Киаль? — изумилась Чинья.

— Нет, ни за что.

— Тогда к Дому Звезд? Или просить Шиталь принять и тебя?

— Это возможно? — с надеждой спросила Этле.

— Не думаю… Каждый Род — соперник другому, и отдать сразу двоих…

— Я поняла. Что же, значит мне надо покинуть Юг.

Слова прозвучали желанным гонгом, возвещающим окончание трудового дня.

— Ты это серьезно? Тебя охраняют!

— Серьезней некуда.

— А твой брат? — Чинья, не закончив еще вопроса быстро отвела глаза.

— Он-то живет у неплохой вроде женщины… и его будут беречь как зеницу ока, если я вдруг исчезну! Если оба заложника пропадут — это же удар по Югу.

— Пожалуй. Но что ты собираешься делать? До Тейит ты не доберешься. Тебя еще в предместьях поймают.

Поколебавшись, Этле сказала:

— Мне нужно снять браслет.

— Невозможно, это серебро запечатано.

— Я знаю, как можно это сделать. Нужен Солнечный камень.

— Если бы так просто… — начала Чинья, Этле ее перебила: — Это непросто. Не знаю, сколь легко достать этот камень у вас, но без знаний все равно ничего не получится. А мы… никогда не думали, что сами можем оказаться в подобном, — она с отвращением встряхнула кистью, — но нам было интересно, как от такого избавиться. Ты мне поможешь?

— Помогу! — сказала Чинья. Ей было немного неловко — ну нельзя же так радостно совать голову энихи в пасть! — Ну, а потом? Что намереваешься делать?

— Я… девушка замялась, и сказала коротко: — Я смогу себя защитить. Я все-таки из Хрустальной ветви.

— И ты направишься в Тейит?

— В Уми, этот путь намного короче. Оттуда я пошлю весточку близким.

— Тебя заметят на дороге или в полях земледельцы!

— Я не поеду по обжитым местам.

— Но лес… звери…

— Верно, ваши синта слишком привыкли полагаться на силу айо, — презрительно сказала северянка. — Так что? Могу я на тебя рассчитывать? Не бойся, не выдам. А в награду… бери все, что у меня есть. В лесу не понадобится.

— Конечно, я тебе помогу! — Чинья широко улыбнулась.

**

Тейит, настоящее

Несколько сотен весен назад жрец Тевееррики, навсегда покинувший родину еще совсем молодым, зажег священный огонь в горной пещере, которая потом станет частью Тейит. Оранжевые блики струились по его волосам, поседевшим за годы странствий в попытках найти новое место. Людское кольцо окружало его, темное, слившееся со стенами пещеры, и призвано было благословение, и с тех пор северная земля процветала и ширилась.

Так говорят.

Каждый год зажигают огонь в той пещере, давно ставшей храмом, и пламя сжигает дотла все подношения и, сытое, уходит спать до следующего года, а его свет и тепло, впитавшись в горную породу, продолжают согревать и освещать Тейит.

При обряде присутствуют лишь избранные, но все равно это много людей: старшины всех мастеров, лучшие целители, наставники, и те, кто отлично владеет оружием. И, конечно, четыре правящих Ветви: Обсидиан и Хрусталь, и две их Опоры.

Огонек никогда бы не попал на этот обряд, если бы не Лиа, которую звали ежегодно. Одного ученика или ученицу она имела право взять, и выбрала внука. Огонек подозревал, что другим то обидно, но отказываться не стал, любопытство оказалось сильнее. Да и не успел он сдружиться с другими учениками и помощниками, узнать их как следует.

“В следующем году сюда пойдет самый достойный”, — пообещал он себе, твердо зная, что это будет не он.

Немного побаивался, что скажет Лайа, узнав, кого выбрала его бабушка. Хоть сама и поручила полукровку ее заботам, не любила целительницу — за независимость, излишнюю популярность в народе, и, как успел узнать — за то, что дочь сбежала с южанином. Хоть ничего особого не знала Соль, все равно же — переметнулась к врагу! Может и тайны какие выдала, ведь порой хватает и малости.

Лиа в это не верила. И Огонек не верил, конечно. Соль и Тахи не хотели идти на юг, много раз повторяла бабушка. И наверняка обосновались где-нибудь в землях Уми, а что их не видел никто из знакомых, наведавшихся туда по торговым делам — бывает, поди разыщи нужный камешек на речном берегу!

— Она один раз прислала мне весточку, — рассказала Лиа. — Еще в первый год. Писала, что ждет ребенка… А потом, видно, оказии не было.

Волновался, конечно — может, ни один полукровка раньше не был удостоен чести присутствовать на обряде Первого Огня! Почти не соображал, во что нарядила его бабушка. Понял только, что привычные кроем штаны и туника без рукавов совершенно новые, горловина расшита какими-то перышками; а потом на плечи легла не то накидка, не то полотно с прорезями для рук, в котором он тут же запутался.

— Это какая-то ловчая сеть, — сказал он Лиа с отчаянием. — Я так не могу!

— Потерпишь, — бабушка была непреклонна.

— Зачем это нужно?

— Затем, что люди в пещере-храме лишь тени, но в каждой тени таится особый огонь.

— Не понимаю, — обреченно сказал мальчишка. Лиа улыбнулась ему.