А далее Селия опять стала представлять собой для Филиппа непроницаемую тайну.

Зачем ей понадобилось ехать в Сибирь? Что понесло ее к пустынным берегам Полярной Америки? Кто были те таинственные враги, от которых спас ее безумный Брэм?

Он опять посмотрел на одну из картинок, которую отчасти уже измял в руке. На ней были нарисованы два человека. Девушка прижалась к мужчине и обнимала его за шею. Он тоже обнимал ее за плечи. С этой картинки Филипп перевел взгляд на Селию, и то, что он увидел в ее глазах, заставило похолодеть его сердце. С первой же минуты, как он вошел в эту хижину Брэма Джонсона, в его душе вдруг вспыхнула надежда. Теперь же благодаря этому рисунку она внезапно погасла, и в этом он увидел для себя мрачные предзнаменования. Он угрюмо отошел к окну и взглянул из него на двор. В следующий момент Селия вздрогнула от его неожиданного восклицания. Она быстро к нему подбежала. Он выронил из руки бумажку. Его пальцы цепко ухватились за подоконник, и он смотрел в окошко с таким видом, точно не верил своим глазам.

– Смотрите! Смотрите! – заговорил он. – Глядите вот сюда!

Все последнее время до них не долетало со двора ни малейшего звука. Теперь они увидели, что у самого окна, распростершись на утоптанном снегу, валялся тот самый волк, который только незадолго перед этим с таким ожесточением обгладывал кость. Он был мертв. Все члены его окостенели. Зубы были оскалены и пасть раскрыта. Филиппу бросилось в глаза то, что он погиб не естественным образом, а был убит каким-то оружием. И действительно, оказалось, что громадный волк был насквозь пронзен стрелой.

Филипп тотчас же определил ее происхождение. Она представляла собой длинный тонкий гарпун, похожий на дротик, который был в употреблении только у одного племени на свете, а именно у эскимосов с залива Коронейшн и с Волластоновой земли.

Он тотчас же отскочил от окна и увлек за собой и Селию.

Немного устыдившись той быстроты, с которой он отскочил от окна, Филипп улыбнулся.

– Простите мне мою поспешность, моя дорогая, – обратился он к Селии, – но мне показалось, что они метили прямо к нам в окошко.

Увидев мертвого волка и торчавшую в нем стрелу, Селия побледнела как смерть. Схватив со стола один из рисунков, она сунула его в руку Филиппу. Это было изображение нападения.

– Так это из-за вас? – улыбнулся он ей, стараясь сделать так, чтобы его голос не дрожал. – Так это, значит, вы всему причиной? Да? Они пришли сюда за вами? Вот не ожидал! Хотелось бы только знать почему?

Его голос стал спокойным опять. Его удивило то, как она пристально вглядывалась в движение его губ и вслушивалась в звук его голоса, чтобы определить опасность положения. Если не будет бояться он, то не будет бояться и она. Он быстро это сообразил. Ее глаза не скрывали ее веры в него, и он тотчас же подошел к ней, взял ее обеими руками за щеки и засмеялся, хотя каждую минуту опасался, что стрела может влететь в окошко.

– Мне приятно видеть это выражение в ваших глазах, – сказал он, – и я рад, что вы все-таки не понимаете меня, потому что не мог бы перед вами лгать. Я понимаю теперь все ваши рисунки и не стал бы скрывать от вас, что нам придется пережить сейчас отчаянное положение. Эскимосы пришли именно за вами, и я готов биться об заклад, что Брэм уже не вернется со своей охоты назад. Я уверен, что они где-нибудь подстерегли его и убили из засады.

Он принял руки с ее лица и все еще продолжал улыбаться. Она сделала такое движение, точно хотела подойти к окну. Он удержал ее от этого, и в ту же самую минуту вдруг послышался со двора отчаянный вой волков. Дав Селии понять, что она все время должна оставаться там, куда он ее отвел, а именно у стола, Филипп подошел к окну сам. Волки столпились у калитки, и два из них так и прыгали, стараясь перескочить через загородку своей тюрьмы. Среди двора, между изгородью и избушкой, валялся на снегу еще один убитый волк. Филипп быстро сделал вывод: эскимосы уже убили Брэма из засады и теперь предполагали, что девушка в избушке находится одна. Он догадывался, что они только суеверно боялись волков Брэма и решили их убить по одному, чтобы затем перелезть через забор и пробраться в саму избушку.

И вдруг он увидел, как над забором появились голова и плечи какого-то человека, рука этого человека что-то бросила, и перед глазами Филиппа сверкнула стрела и врезалась в самую середину стаи волков. Тотчас же эти голова и плечи скрылись за забором, и в тот же самый момент Филипп услышал позади себя крик Селии. Она тоже подбежала к окошку. Она увидела то же, что и он, и быстро и тяжело задышала от волнения. В удивлении он заметил, что она не была уже больше бледна. Щеки ее запылали румянцем, и в глазах у нее засветился яркий огонь. В немом молчании он стал смотреть на нее, удивившись ее преображению. Он был почти уверен, что и она собиралась тоже сражаться и что была готова бок о бок с ним ринуться на врагов. Едва крик замер на ее устах, как она уже бросилась к себе в комнатку и тотчас же возвратилась оттуда и сунула ему в руку револьвер.

Филиппу показалось, что она не уходила и на десять секунд.

Это был не револьвер, а простая детская игрушка. При других обстоятельствах он поднял бы Селию на смех, но при данных обстоятельствах было не до смеха. Это был момент крайней напряженности, и это ничтожное оружие все-таки дало Филиппу уверенность, что он не оставался вовсе безоружным. Как-никак, а из него можно было выстрелить до самого забора и, пожалуй, свалить с него и человека, если только удастся хорошо в него прицелиться. Во всяком случае, им можно произвести много шума.

Шума!.. Он посмотрел на Селию и перестал улыбаться. Не пришла ли и ей в голову та же самая мысль, что и ему? Иначе зачем ей нужно было бы совать ему в руку именно этот револьвер? И по блеску ее глаз он догадался, что был прав. Ведь если Брэм был уже убит, то эскимос или эскимосы предполагали, что во всей этой избушке она была совершенно одна и будет находиться в их власти тотчас же, как будут перебиты все волки до одного. Поэтому два или три шумных выстрела из револьвера и затем появление во дворе самого Филиппа могли, по меньшей мере, поколебать их уверенность. Они поняли бы из этого, что Селия была не одна и что ее защитник имеет при себе оружие. Вот почему Филипп возблагодарил судьбу за то, что она ниспослала ему этот инструмент, который гремел так, как игрушечная пушка, а причинял боль не сильнее укуса комара.

– Много их тут не должно быть… – успокоил Селию Филипп. – Иначе они гораздо быстрее справились бы со всеми волками. Вероятно, их не более…

В этот самый момент над забором, медленно и опасливо озираясь по сторонам, стала подниматься темная голова, и все волки с рычанием бросились толпой к тому месту.

– Смотрите! Смотрите! – крикнула Филиппу по-датски девушка. – Это Блэк!

Филипп не понял ее, выждал, когда тот поднялся над забором настолько высоко, чтобы метнуть свою стрелу, и вдруг неожиданно выскочил на крыльцо. Закричав во весь голос так, что у него чуть не лопнули голосовые связки, он в то же мгновение открыл и стрельбу. Гром выстрела и дикий вопль заставили незнакомца спрыгнуть на землю. Но зато стая волков, обезумевшая от невозможности добраться до врагов, сразу же повернула назад и бросилась к избушке. Зная по опыту, в чем дело, Филипп моментально скрылся за дверью.