Вы что, с ума сошли, звонить в двери в такой час?

Мы стояли и молчали.

Мне стало немного не по себе.

У старухи были водянистые глаза и клочковатые белые волосы. Ей, наверное, было восемьдесят. Не меньше.

— Простите, — пробормотал я.

— Так вам и надо, чёртовы дети.

— Сладость или гадость? — спросила Пегги Пэн тоненьким, полным надежды голосом.

— НЕТ! НИКАКИХ, БЛЯДЬ, УГОЩЕНИЙ ДЛЯ ВАС, КУЧКА ДОЛБАНЫХ ЗАСРАНЦЕВ! А ТЕПЕРЬ УБИРАЙТЕСЬ С МОЕГО КРЫЛЬЦА!

В этот момент Киллер Джо одной рукой потянулся к плащу, а другой рывком открыл дверь.

Если дверь и была заперта, замок не выдержал.

Женщина закричала: — ЭЙ, СЮДА НЕЛЬЗЯ…!

Киллер Джо переступил порог, женщина попятилась назад, но недостаточно быстро и я на мгновение увидел топор, зажатый в чёрной кожаной перчатке Джо, а затем он взмахнул им вперёд и вниз, глубоко вонзив его в лоб старухи.

Это всё, что я видел.

Думаю, я видел больше, чем многие. Потом мы убежали.

Мы были примерно в квартале от дома и всё ещё бежали, некоторые девочки кричали, когда я быстро пересчитал людей.

Семь.

Включая Донну.

Не считая Киллера Джо.

Джо всё ещё был в доме, когда мы убежали.

Больше мы его не видели. Его так и не опознали и не задержали.

Это было очень давно.

После этого я больше никогда не ходил выпрашивать сладости. Не ходили и Донна, Джимми и Пегги. Не знаю как Ник, Элис и Олив, и мне всё равно.

Теперь у меня есть свой ребёнок. Я не хочу, чтобы она пропустила странное, чудесное и пугающее удовольствие наряжаться и ходить по домам в ночь Хэллоуина.

Сладость или гадость…

Иногда то, что происходит на Хэллоуин ‒ это самое лучшее, что может быть.

Иногда нет.

Джуди согласна.

— Какого чёрта, — говорит она, — давай пойдём с ней и покажем, как это делается. Джуди не Донна, но она по-своему потрясающая, а у меня есть воспоминания…

Перевод: Константин Хотимченко

Расскажи мне сказку

Richard Laymon. "Tell Me a Tale", 2001

— Зубы почистил? — спросил Гарольд.

Джош подтянул штаны своей пижамы "Spiderman", когда шагнул из коридора в гостиную. Он обнажил зубы для отцовской инспекции.

— Это значит, да?

Не прекращая скалиться, мальчик кивнул, потом повернул голову и уставился в экран телевизора.

— Чего смотришь? — спросил он. — Можно я тоже посмотрю?

— Боюсь, что не-е-ет, тебе уже пора спать.

Четырёхлетний белобрысый пацан продолжал пялиться в телевизор.

— А там про что? Выглядит страшно.

Гарольд нажал кнопку на пульте управления, отключая канал.

— Та-а-ак, время лезть под одеяло.

— Нет, не время, — сказал Джош невозмутимо и с полной уверенностью.

Имитируя голос рассерженного монстра, Гарольд прорычал:

— А я сказал — время!

— А-а-а! — Джош взвизгнул.

Он выскочил в освещённый коридор и побежал по нему, хихикая и размахивая руками, но у двери своей спальни резко остановился. Оглянувшись на отца, он больше не выглядел весёлым.

— В комнату! — рявкнул Гарольд, шагая к нему.

— Свет не горит.

— Ой, прости.

Мальчик нервно взглянул в тёмный дверной проём, а затем отошёл в сторону, пропуская отца вперёд. Когда свет был включён, он сорвался с места, влетел в спальню и быстро перелез через перила своей детской кровати. Он отпихнул в сторону плюшевого "Скуби Ду" и плюхнулся на край книжки "Золотая серия сказок". Нахмурившись, он вытянул её из-под попы, посмотрел на обложку и бросил в кучу других книг и мягких игрушек, сваленных на дальнем конце кровати. Потом уселся поудобнее, поджав под себя ноги и посмотрел через деревянные перила на отца.

— Я хочу сказку, — сказал он.

— Не сегодня.

Глаза Джоша наполнились печалью, его бровки смялись, подбородок начал дрожать.

— Может быть, полистаешь одну из своих книжек с картинками? — предложил Гарольд.

— Я хочу сказку, — теперь его глаза блестели от слёз. — Мамочка всегда рассказывает мне сказку.

— Вот пусть мамочка тебе и расскажет.

— Она не может, она на джазерсайз.

(Джазерсайз — это вид фитнеса, комбинация элементов сальсы, хип-хопа, пилатеса, балета, а также йоги и даже кикбоксинга).

— Ну, значит…

— Пожалуйста, папочка.

— Я сейчас как бы занят, — сказал Гарольд, думая о только что начавшемся фильме по кабельному. Если пропустить ещё минут десять… но он не мог оставить своего сына в слезах.

— Ладно, уговорил, только коротенькую.

Джош потёр глаза своими маленькими кулачками, вытирая слёзы.

— Длинную, — сказал он.

— Да, как скажешь, уже без разницы.

Гарольд решил, что может забыть о фильме. Если повезёт, возможно, удастся поймать его потом на повторе.

— Ита-а-ак, — сказал он, шагнув к книжной полке. — Какую сказку ты хочешь? "Кот в сапогах", "Маленький храбрый кораблик"…

— Не эти.

— А какие?

— Расскажи мне сказку сам.

— Я не знаю никаких сказок. Давай, я прочитаю тебе, — он потянул за корешок "Питера Пэна".

— Нет, расскажи мне свою сказку.

— Ты хочешь чтобы я её придумал?

— Ага, — сказал Джош, кивая головой.

Гарольд вздохнул.

"Это будет непросто. Придумывать сказки на ночь было специальностью Мэри, а не его".

— Ну-у-у… ладно, — сказал он, — давай попробуем. Что-то вроде "Червячка Уэлли"?

— Нет, это мамина сказка.

— Какую же сказку ты хочешь?

— Страшную.

Гарольд улыбнулся.

Он сам любил страшные сказки.

— Уверен? — спросил он. — Что, если потом тебе будут сниться кошмары?

— А я люблю кошмары, — сказал Джош.

— Ну, да, конечно, я это заметил. Тебе очень нравится просыпаться с криком по ночам.

— Заставь меня кричать, папочка.

— Ну, ладно, почему бы нет.

Гарольд подтянул кресло-качалку поближе к кроватке, осторожно присел и закинул ногу за ногу.

— Давным-давно… — нетерпеливо начал Джош, смотря на отца через деревянные прутья решётки.

— Угу, значит вот так, да? О’кей, погнали. Давным-давно, жил страшный волосатый человек.

— А где он жил?

— В доме напротив.

— Неправда, он там не жил. Там живёт Майк.

— Ну, хорошо, не там, он жил в нескольких кварталах отсюда в тёмном жутком старом доме, и был он таким страшным и волосатым, что его мама и папа заперли его в деревянном шкафу, когда он был ещё совсем ребёнком и не выпускали оттуда. Они просто не могли вынести его вида. Они ненавидели его так сильно, что никогда не покупали ему ни "Пепси-колы", ни "Чупа-чупс", вообще ничего из этих вкусных сладких вещей. Он жил на одной воде и сырой печени.

— Бе-е-е, — сказал Джош.

— И вот, однажды, он вырос и стал таким большим…

— А как его звали?

— Енох, — без колебаний сказал Гарольд, словно уже знал имя этого парня.

— И что же стало, когда Енох вырос? — спросил Джош.

Как будто уже зная ответ, Гарольд