«Су-27» заложил нисходящий вираж, провожая стремительно падающие обломки. Пилот видел, как экипаж и какое-то оборудование вываливались из остатков фюзеляжа, словно шоколадные конфеты из коробки, как несколько парашютов расцветают на фоне неба, и вспомнил недавний бой, вспомнил, как его товарищ пытался спастись из сбитого самолета. Тогда «F-22» намеренно сделал три захода почти вплотную к парашюту и добился своего: под реактивной струей купол закрылся. Он видел, как его товарищ камнем упал вниз и исчез на белом фоне земли.

Он подавил в себе желание сделать то же самое и вернулся к ведомому. Затем они на предельной скорости покинули место боя.

Они все еще подозревали подвох.

6 января не только эти два самолета отстали от своих подразделений. Вооруженный ударный вертолет «Команч» из 1-й кавалерийской дивизии[64] армии США летел, не имея какой-либо цели в поле зрения, но его пилот, лейтенант Уокер, был совершенно спокоен. Ну, не так чтобы совершенно. Еще совсем недавно он летал на «Апачах» и еще не до конца приноровился к «Команчу» – как-никак это был другой тип ударного вертолета, предусматривающий еще и перевозку войск, поступивший на вооружение лишь в конце прошлого века. Его раздражало и отсутствие педалей, и гарнитура с бинокулярным дисплеем, установленным на шлеме, не такая удобная в использовании, как монокулярный прицел «Апача». Но сильнее всего его раздражало то, что непосредственно перед ним сидел носовой стрелок капитан Хейни.

– Ты должен раз и навсегда уяснить свое место, лейтенант, – сказал ему Хейни при их первой встрече. – Я – мозг, управляющий этим вертолетом. А ты всего лишь шестеренка в его моторе и будешь вести себя как шестеренка! – Уокеру это пришлось совсем не по нраву.

Он вспомнил встречу с почти столетним ветераном Второй мировой войны, отставным военно-морским летчиком, которого однажды привезли на их базу. Заглянув в кабину «Команча», старик только головой затряс. «Ну, детки… – сказал он. – Я когда-то летал на «Мустанге», так у него панель управления была проще, чем у современной микроволновой печи, и это была самая лучшая панель управления из всех, которыми мне довелось пользоваться!» Он вдруг хлопнул стоявшего рядом Уокера по заднице. «Наши поколения пилотов различаются тем, что мы были рыцарями неба, а вы – операторы компьютеров».

Уокер стремился стать рыцарем неба. И как раз сейчас ему выдался шанс. Русские сегодня ставили просто яростные помехи, из-за которых все электронные системы вертолета – система интеграции боевых задач, система анализа целей, вспомогательная система выявления и классификации целей, система отображения обстановки в реальном времени, система распределения ресурсов и все прочее – попросту отказались работать! Бесперебойно работали лишь два 1000-сильных двигателя T800. Обычно Хейни высматривал цели с помощью своих электронных игрушек, но сегодня капитан, обычно командующий без передышки, заткнулся вместе с ними.

И стоило ему об этом подумать, в наушниках внутренней связи раздался голос Хейни:

– Внимание, я вижу цель! Вроде бы слева и впереди, возможно, у того холмика. Там, похоже, броневик… вероятно, вражеский. Ты… заход выбирай по обстановке.

Уокер чуть не рассмеялся вслух. Ну и сукин же сын! Еще вчера он сказал бы: «Я обнаружил цель на азимуте 133. Семнадцать танков 90-й серии, двадцать один 89-й серии с мотопехотным охранением движутся по азимуту 391 со средней скоростью 43,5 километра в час и средней дистанцией 31,4 метра. Выполняй оптимизированный план атаки AJ041, заходи с азимута 179 под вертикальным углом 37 градусов». А сегодня? «Вроде бы бронеавтомобиль… похоже… рядом с холмиком…» Кому, черт возьми, ты все это говоришь? Я давным-давно все разглядел! Теперь, Хейни, предоставь дело мне, потому что ты бесполезен. Это моя битва, за неимением электронного акселерометра ускорение я буду определять собственной задницей и стану настоящим рыцарем! Этот «Команч» в моих руках будет сражаться, как его тезка из дикого индейского племени.

«Команч» устремился к открытой цели и выпустил все шестьдесят две 27,5-дюймовые ракеты «Хорнет». Уокер проводил восхищенным взглядом рой пчел с огненными жалами, которые, радостно жужжа, устремились к цели и окутали врага морем огня. Но, сделав разворот, чтобы проверить результаты атаки, он понял: что-то не так. Солдаты на земле даже не пытались прятаться. Они стояли в снегу, яростно махали руками и, похоже, бранили его на чем свет стоит.

Уокер подлетел ближе и отчетливо разглядел опознавательные знаки уничтоженного броневика: три концентрических круга – синий в центре, белый посередине, красный снаружи. Настроение Уокера резко изменилось: ему вдруг показалось, что он попал в ад. Он тоже начал браниться:

– Сукин ты сын! Совсем ослеп, что ли?

Впрочем, ему хватило ума улететь, пока французы не опомнились и не начали стрелять по вертолету.

– Б… ты такая! Небось думаешь, как бы свалить на меня вину в военном суде? Так вот, сухим из воды ты не выйдешь! Определение целей – твоя обязанность, верно?

– Может быть… может быть, нам еще удастся исправить ошибку, – промямлил Хейни (куда делся весь командирский голос?). – Вон, смотри, другая группа, прямо напротив…

– Да пошел ты… – огрызнулся Уолкер.

– Это уж точно враги! Смотри, они же ведут перестрелку с французами!

Этот аргумент убедил Уокера. Он направился к новой цели и увидел, что вражеские силы состояли в основном из пехоты, вроде бы даже без бронетехники. Это действительно подтверждало предположение Хейни. Уокер выпустил свои последние четыре ракеты «Хеллфайр», потом установил двуствольную пушку Гатлинга на 1500 оборотов в минуту и открыл огонь. Он всем телом чувствовал, как через шасси передается приятная вибрация пулемета, и с удовольствием смотрел, как разрывы взметают снег, подкрашенный землей в цвет перца с солью, над цепочкой солдат противника. Но тут интуиция опытного боевого пилота предупредила его об опасности. Он обернулся и увидел, что слева от него, в кузове открытого джипа, стоит солдат и наводит на него ручную ракетную установку. Уокер в отчаянии хлопнул по кнопке выброса магниевых тепловых гранул и рванул машину назад, пытаясь ускользнуть, но было уже поздно. Ракета прочертила в воздухе короткий белый дымный след и попала в «Команч» прямо под носом.

Очнувшись от кратковременного забытья, вызванного взрывом, Уокер обнаружил, что вертолет рухнул в снег. Напрягая все силы, он выбрался из задымленной кабины и оперся на дерево, аккуратно срезанное винтом на уровне его пояса. Лишь тогда он оглянулся и увидел на искореженном переднем сиденье жуткое месиво, оставшееся от капитана Хейни. А посмотрев вперед, увидел, что к нему мчится группа солдат с автоматами. И черты их лиц были определенно славянскими.

Дрожа всем телом, Уолкер вытащил из кобуры пистолет и бросил на снег перед собой. Потом достал лежавший в другом кармане англо-русский словарик и принялся старательно выговаривать заранее