— По-моему, он все-таки немного виноват, — возразил Ричард. — Помнишь, как Уолтер объявил мне бойкот в колледже? Он не прав. Я всегда терпеть не мог эту сторону его натуры.

— Тогда, может быть, позвонишь первый?

— Нет. — Ричард рассмеялся. — Я все-таки сделал Уолтеру небольшой подарок — увидишь через пару месяцев, если не будешь торопить события. Небольшой дружеский привет из другого часового пояса. Но извиняться у меня никогда не хватало смелости. В отличие от тебя.

— Что?

Он помахал официантке, прося счет.

— Ты умеешь рассказывать, — сказал Ричард. — Вот и расскажи ему.

У домашней кошки, которую выпускают гулять, есть много способов умереть — ее могут разорвать койоты или раздавить машины, но когда Бобби, любимец семьи Гофбауэров, как-то раз в начале июня не вернулся домой, сколько бы его ни звали, ни осматривали Кентербридж-на-озере, не ходили вдоль дороги и не развешивали фотографии на деревьях, все пришли к выводу, что его убил Уолтер Берглунд.

Кентербридж-на-озере был новым поселком из двенадцати просторных домов в современном стиле на юго-западной стороне небольшого водоема, который теперь официально назывался озером Кентербридж. Хотя до города было довольно далеко, правительство охотно выделило денег на застройку, и возникновение поселка, заодно с расширением и мощением ведущих к нему дорог, моментально взбодрило застойную экономику округа Итаска. Низкие ссудные проценты позволили многочисленным пожилым людям из городов-близнецов и молодым местным семьям, в том числе Гофбауэрам, приобрести дом своей мечты. Когда они осенью 2007 года начали въезжать в новые жилища, поселок еще выглядел первобытно. Передние и задние дворы, поросшие травой, были сплошь в ухабах, там валялись огромные булыжники и торчали березы, не упавшие каким-то чудом; все, вместе взятое, напоминало наспех сделанную школьную модель террариума. Кошки новых жильцов немедленно принялись бродить по зарослям на примыкающем участке Берглунда, где жили птицы, и Уолтер, еще до того как заселили последний дом в Кентербридже, обошел всех соседей, представился и вежливо попросил следить за своими животными.

Уолтер был настоящим жителем Миннесоты, очень дружелюбным, но что-то в нем — то ли характерное подрагивание голоса, то ли седая щетина фанатика на щеках — покоробило кентербриджские семьи. Уолтер жил один в старом уединенном домике, и хотя приезжим, несомненно, было приятнее видеть на противоположном берегу озера его живописные владения, нежели Уолтеру — их голые дворы, никому не нравится ощущать себя разрушителем чужой идиллии. Некоторые из новоприбывших действительно задумались о том, сколько от них шуму, но в конце концов вспомнили, что они заплатили деньги и у них есть право тут находиться. Действительно, за землю они платили куда большие налоги, чем Уолтер, и у многих без того хватало проблем — платить по закладной или откладывать на образование детей. Когда Уолтер, явно не знавший таких забот, пришел, чтобы пожаловаться на кошек, соседи решили, что беспокойство о птицах — это верх снобизма. Линда Гофбауэр, евангелистка и самый красноречивый человек в поселке, особенно на него обиделась.

— Да, Бобби убивает птиц, ну и что? — сказала она.

— Дело в том, — ответил Уолтер, — что домашние кошки не являются коренными жителями Северной Америки, поэтому наши певчие птицы не успели выработать никакой защиты против них. Это нечестный бой.

— Кошки всегда охотятся на птиц, — возразила Линда. — Такова их натура.

— Да, но домашние кошки родом из Старого Света. Они не являются частью здешней природы. И не являлись бы, если бы люди их не привезли. В том-то и проблема.

— Честно говоря, — отвечала женщина, — главное для меня — чтобы мои дети научились заботиться о домашнем питомце и отвечать за него. Вы хотите сказать, что у них нет такого права?

— Конечно, есть, — ответил Уолтер. — Но вы ведь не выпускаете Бобби на улицу зимой. Я всего лишь прошу не выпускать его и летом — во имя местной экосистемы. Здесь живут и размножаются множество птиц, которые постепенно вымирают в Северной Америке. У этих птиц тоже есть потомство. Когда Бобби убивает птицу в июне или июле, у нее остается целый выводок птенцов, которые не выживут.

— Значит, пусть гнездятся где-нибудь в другом месте. Бобби любит бегать на воле. Нечестно держать его взаперти, когда погода хорошая.

— Ну да. Конечно. Я понимаю, что вы любите вашего кота. Если он не будет выходить за пределы двора — пусть себе гуляет. Но птицы освоили эту территорию задолго до того, как вы сюда приехали. И им никак не объяснишь, что тут неподходящее место для гнездования. Они будут, как раньше, прилетать сюда — и их снова и снова будут убивать. Самая большая проблема в том, что птицам уже не хватает места, потому что домов становится все больше и больше. Поэтому очень важно, чтобы мы бережно хранили эту прекрасную землю, на которой поселились.

— Прошу прощения, — сказала Линда, — но мои дети для меня важнее, чем птичье потомство. По-моему, я, в отличие от вас, не вдаюсь в крайности. Бог отдал этот мир человеку, и больше тут не о чем говорить.

— У меня тоже дети, и я вас понимаю, — ответил Уолтер. — Но речь всего лишь о том, чтобы не выпускать кота из дома. Почем вы знаете, что ему не нравится сидеть взаперти? Вы что, с ним разговариваете?

— Это же животное. Животные не наделены речью, в отличие от людей. Поэтому мы и знаем, что созданы по образу и подобию божьему.

— Да, так. Но сейчас речь о том, откуда вам известно, что Бобби любит бегать на воле.

— Все кошки это любят. Как и остальные живые существа. Когда становится тепло, Бобби подходит к двери и просится наружу. Не нужно с ним разговаривать, чтобы понять.

— Но если Бобби — всего лишь животное, а не человек, почему его потребности важнее потребностей певчих птиц?

— Потому что Бобби — часть нашей семьи. Дети любят его, и мы желаем ему блага. Будь у нас птичка, мы бы и ей желали блага. Но у нас не птичка, а кот.

— Что ж, спасибо, что выслушали, — сказал Уолтер. — Надеюсь, вы подумаете на досуге и, может быть, измените свое мнение.

Этот разговор весьма разозлил Линду. Уолтер не мог считаться настоящим соседом, он даже не входил в ассоциацию домовладельцев; то, что он водил японскую машину, на которую недавно наклеил стикер с надписью «Обама», с ее точки зрения, указывало на откровенное безбожие и бессердечие по отношению к честным труженикам наподобие Гофбауэров, которые изо всех сил стараются свести концы с концами и воспитать своих чад добрыми и заботливыми. Линда не пользовалась особой популярностью в Кентербридже, но ее опасались как человека, способного поднять шум из-за того, что сосед забыл запереть на ночь припаркованную машину, или кто-то нарушил условия договора ассоциации домовладельцев, или ее дети видели кого-то из соседских отпрысков с сигаретой за углом школы, или она обнаружила незначительный дефект в конструкции дома… После визита Уолтера Линда стала отзываться о нем не иначе как о чокнутом зеленом, который спросил у нее, разговаривает ли она со своим котом.