– Что ж, – произнес главный инспектор Паркер, – будем надеяться, это послужит вам уроком и впредь вы не станете залезать на колокольни.

– Этот урок я запомню надолго! – воскликнул Крэнтон. – Каждый раз содрогаюсь при виде церкви. Нет, с религией покончено раз и навсегда. И если я когда-нибудь переступлю порог церкви, можете сразу отправить меня в Бродмур[71].

Никогда в жизни лорд Питер не видел такого отчаяния, какое было написано на лице Уильяма Тодея. То было лицо человека, решившегося на крайний шаг, – изможденное и серое, с заострившимся, как у покойника, носом. На лице Мэри отражалось беспокойство и душевные страдания, хотя ее глаза вспыхивали решимостью. Она все еще отказывалась сдаться, а вот Уильям уже опустил руки.

– Итак, – произнес старший инспектор Бланделл, – послушаем, что вы двое скажете в свое оправдание.

– Мы не сделали ничего дурного, и стыдиться нам нечего, – ответила Мэри.

– Предоставь это мне, Мэри, – промолвил Уильям, поворачиваясь к Бланделлу. – Полагаю, вы дознались про Дикона. И наверняка выяснили, что он сделал со мной и Мэри. Мы попытались это исправить, насколько возможно, но вмешались вы. Нам следовало понять, что сохранить все в тайне не удастся. А что еще мы могли сделать? В деревне о бедной Мэри и так постоянно судачили. Вот мы и решили улизнуть и спасти ее честь. Мы не виноваты, что все так обернулось. Почему вы нам помешали?

– Уильям, вам просто не повезло. Однако закон есть закон. Дикон был плохим человеком, его убили, и мой долг выяснить, кто это сделал.

– Мне нечего сказать, – медленно проговорил Уилл Тодей. – Будет слишком жестоко, если мы с Мэри…

– Минуту! – вмешался Уимзи. – По-моему, вы не совсем понимаете, в каком положении оказались, Тодей. Мистер Бланделл вовсе не собирается стоять на пути вашего брака, но кто-то убил Дикона, а у вас имелся на то веский мотив. Это значит, что против вас выдвинут обвинение, а потом привлекут к суду. Судьи захотят допросить вашу жену.

– И что?

– А то, что по закону жена вправе не свидетельствовать против мужа. – Его светлость помолчал немного, давая Уильяму возможность осознать сказанное. – Закурите, Тодей, и обдумайте все хорошенько.

– Я понимаю. Похоже, не будет конца бедам, которые обрушил на наши головы этот дьявол. Он испортил репутацию моей Мэри – ведь это из-за него она однажды уже очутилась на скамье подсудимых. Он украл ее честное имя и сделал наших малышек незаконнорожденными. И вот теперь снова, встав между нами у алтаря, толкает бедняжку на свидетельскую трибуну, чтобы на моей шее затянулась петля. Если кто-то и заслуживает смерти, то негодяй Дикон. Я надеюсь, что сейчас он горит в аду.

– Не исключено, – кивнул Уимзи. – Но если вы не расскажете правду…

– Мне нечего вам сообщить, кроме одного! – в отчаянии воскликнул Тодей, и его голос сорвался. – Моя жена – а Мэри действительно моя жена перед Богом и передо мной – ничего не знала. И сейчас не знает, кроме настоящего имени человека, гниющего в земле. И, клянусь богом, это правда.

– Вам придется это доказать, – проговорил Бланделл.

– Вообще-то это не совсем правда, – возразил Уимзи, – но, думаю, это все же можно доказать. Миссис Тодей…

Мэри вскинула голову и с благодарностью посмотрела на его светлость.

– Когда вы выяснили, что ваш бывший муж жив и ваше сожительство с Уильямом Тодеем незаконно?

– На прошлой неделе, милорд, когда вы зашли к нам.

– Когда я показал вам записку, написанную рукой Дикона?

– Да.

– Да, но как… – начал старший инспектор, но Уимзи не дал ему договорить.

– И тогда вы сообразили, что мужчина, найденный в могиле леди Торп, скорее всего Дикон.

– Да, меня посетила такая мысль, милорд. Я вдруг многое поняла.

– А до нашего с вами разговора не сомневались в том, что Дикон умер в тысяча девятьсот восемнадцатом году?

– Ни на секунду, милорд. В противном случае я не вышла бы замуж за Уилла.

– Вы всегда были примерной прихожанкой?

– Да, милорд.

– Однако в последнее воскресенье не явились в церковь.

– Я не могла переступить порог храма, узнав, что мы с Уиллом живем во грехе: сочла, что это будет неправильно.

– Разумеется, – кивнул его светлость. – Прошу прощения, мистер Бланделл, я вас перебил, – добавил он.

– Ничего страшного, – отмахнулся тот. – Но вы заявили, что не узнали почерк, когда его светлость показал вам записку.

– Просто мне нужно было подумать, и я боялась, что, если скажу правду…

– Опасались, что у Уильяма возникнут проблемы? Мэри, а как вы поняли, что записка написана недавно, а не много лет назад? Что заставило вас сразу предположить, что труп из могилы леди Торп – это Дикон?

– Внезапно озарило.

– А почему? Да потому, что к тому времени Уильям уже все вам рассказал и вы поняли, что игра окончена. И бумагу эту вы уже видели прежде…

– Нет, нет!

– А я говорю, да. Иначе зачем отрицать, что почерк вам знаком? Вы знали, когда именно была написана записка, не так ли?

– Это ложь! – воскликнул Тодей.

– По-моему, вы ошибаетесь, Бланделл, – заметил Уимзи. – Если бы миссис Тодей что-то знала, то пришла бы на службу в прошлое воскресенье. Ведь если все эти месяцы она бесстыдно делала вид, будто ничего не случилось, то почему бы ей не поступить так же в воскресенье?

– Ладно, – кивнул Бланделл. – А как насчет Уильяма? Он-то исправно посещал церковь. Или он тоже ничего не знал?

Мэри Тодей замялась, потом наконец ответила:

– Я не могу вам сказать.

– Не можете? Ладно. Тогда объясните…

– Ничего хорошего из этого не получится, Мэри, – обратился к жене Уильям. – Не отвечай ему. Молчи. Иначе они извратят твои слова и обернут их против тебя. Нам нечего сказать, а если мне придется через это пройти, то я это сделаю. Так что говорить больше не о чем.

– Не совсем так, – возразил Уимзи. – Неужели вы не понимаете, что, если сообщите все, что вам известно, и мы убедимся, что ваша жена ничего не знала, ничто не помешает заключить вам брак прямо сейчас? Я прав, старший инспектор?

– Абсолютно.

– И все же я хочу указать вам на одну очевидную деталь, – продолжил Уимзи. – Кто-то из вас двоих должен был располагать информацией, иначе ваша жена не пришла бы так быстро к выводу, что найденный на кладбище труп – Дикон. И если она до этого ни в чем вас не подозревала, значит, преступными знаниями обладала она. И именно вы испытывали муки из-за того, что ваш брак оказался недействительным. Вы заявили, что не сможете предстать перед алтарем с женщиной…