Внутриполитическая ситуация в стране вроде бы развивалась в пользу правых.

14-16 ноября 1947 года в Брно проходил XXI съезд ЧСДП[798], на котором центристы и правые пытались убедить затравленного правой прессой председателя партии Фирлингера (его именовали не иначе как «Квислингером»[799], потому что он «продался коммунистам») не выставлять больше свою кандидатуру и поддержать «отца национализации» Лаушмана. Фирлингер отказался, но получил на выборах лишь 182 голоса (40 %), в то время как за Лаушмана проголосовали 283 делегата и он стал новым лидером ЧСДП. Майер на съезде открыто выступил против союза с КПЧ. Звучали на съезде и откровенно антисоветские вступления, причем как делегатов, так и зарубежных гостей (например, представителя Лейбористской партии Великобритании).

В «демонтаже» Фирлингера активно участвовал брат президента Войта Бенеш, член социал-демократической партии. Сам президент, узнав о результатах съезда, сказал, что это самый счастливый день с момента его возвращения из эмиграции[800]. Глава государства полагал, что после ухода Фирлингера с поста председателя ЧСДП дни коммунистов в правительстве сочтены. Еще до съезда ЧСДП агент V-101 сообщал со слов министра транспорта Пиетором, беседовавшего с Бенешем: «…президент фронтально идет против Фирлингера»[801].

В МВД сообщение агента оценили следующим образом: «Президент и его канцелярия начали атаку на КПЧ и КПС и против крыла Фирлингера в ЧСДП… Майер уже полностью обработан (Бенешем) и идет против Фирлингера открыто враждебно вплоть до его полного отстранения, так как чувствует за собой авторитет президента и Запада. Лаушман раздумывает и колеблется»[802].

Коммунисты по указанию руководства партии должны были перед решающим голосованием в Брно поговорить со своими знакомыми делегатами съезда ЧСДП и попросить их поддержать Фирлингера. Но такие разговоры зачастую приводили к обратному результату[803]. Правда, Фирлингер после своего поражения сказал, что не пройдет и четырех месяцев, как он снова займет свой пост.

Для компартии решения съезда социал-демократов были чувствительным ударом. «Руде право» вышла под заголовком «Лаушман избран председателем социал-демократической партии как кандидат правых»[804]. Коммунистов встревожили звучавшие на съезде ЧСДП антисоветские нотки. Например, депутат Национального собрания Седлак заявил, что ЧСР нет никакой пользы от союза с СССР, и Чехословакия пока лишь несет жертвы во имя этого союза. Правда, после упоминавшегося выше послания Сталина Готвальду и прибытия в Чехословакию советского зерна подобные речи быстро прекратились.

Таким образом, в ноябре 1947 года на съезде ЧСДП представители левого крыла потерпели поражение, и руководящие посты в партии заняли настроенные антикоммунистически политики. Однако в низовых организациях социал-демократов по-прежнему было сильно стремление к единству действий с коммунистами.

ЧНСП после съезда ЧСДП в Брно решила, что теперь можно сформировать прочный антикоммунистический блок из всех партий Национального фронта и выдавить коммунистов из правительства.

Однако дружба Лаушмана с национальными социалистами была отнюдь не искренней. Он понимал, что объявление о блоке с этой партией расколет ЧСДП, а саму ЧСДП представлял себе как арбитра, который может в зависимости от ситуации поддерживать в правительстве то коммунистов, то их противников. Например, после съезда ЧСДП социал-демократы делегировали в правительство сторонников сотрудничества с коммунистами Людмилу Янковцову (сменила Лаушмана на посту министра промышленности) и Франтишека Тимеша (стал заместителем премьера).

На пленуме ЦК КПЧ 27 ноября 1947 года было решено помочь левым в ЧСДП организовать в партии сильное крыло. Готвальд сказал собравшимся, что надо быть готовым к тому, что реакция попытается в ближайшем будущем захватить власть, «в удобный момент вызвать правительственный кризис и попытаться создать правительство чиновников (не из представителей партий, а из «специалистов» – Прим. автора.). Политически такой шаг следовало бы расценить как попытку реакционного государственного переворота. На него необходимо было дать соответствующий сокрушительный для реакции ответ… Поэтому мы должны быть на страже»[805].

В ноябре 1947 года противники коммунистов праздновали еще один успех. На выборах в студенческие органы самоуправления коммунисты получили лишь 20 % голосов, а их противники – 74 %. Особенно веским было преимущество национальных социалистов. Студентов ЧСР в 1947 году насчитывалось 55040 (в 1937 году – 19859), и такой бурный рост был вызван, в числе прочего, демократизацией условий приема в вузы по требованию КПЧ. Но в любом случае по численности и влиянию студенты, конечно, и отдаленно не могли состязаться с профсоюзами.

В молодежной секции военно-спортивной организации «Сокол», находившейся под влиянием ЧНСП, числилось в декабре 1947 года 132 тысячи человек (среди которых, правда, было много детей до 14 лет, в том числе девочек). Особенно сильно выросла молодежная организация «Сокола» после лета 1947 года, когда национальные социалисты перешли к открытой конфронтации против КПЧ. Молодежная спортивная католическая организация «Орел», на которую влияла ЧНП, насчитывала в начале 1948 года 150 тысяч членов.

В борьбе против коммунистов правые партии и ЧСДП решили использовать популизм и опереться, прежде всего, на чиновничий аппарат, состоявший в большинстве своем из принятых на работу еще до войны служащих. В пику коммунистам, добившимся увеличения финансовой помощи крестьянству, ЧНСП, демпартия и ЧНП предложили в сентябре 1947 года резко увеличить зарплату госслужащим – на 30 % и не менее чем на 500 крон в месяц, причем задним числом, с 1 января 1947-го. Эта мера потребовала бы выделения из госбюджета ежегодно 5,5 миллиарда крон (по другим данным – более 8 миллиардов).

При этом газеты правых партий писали о тяжелом положении чехословацкой валюты и постоянно пугали граждан грядущей девальвацией. Но если бы предложения национальных социалистов о финансировании помощи селу и госслужащим были приняты, то в экономику попали бы 15 миллиардов ничем не обеспеченных крон (все расходы граждан на потребление на тот момент составляли примерно 130 миллиардов крон). Страну захлестнула бы инфляция, и избиратели вполне могли бы обвинить в этом КПЧ, лидер которой возглавлял кабинет министров.