Несмотря на это, Соснара по требованию Дртины лишили парламентского иммунитета и арестовали.

В любом случае было абсолютно неясно, зачем коммунистам устраивать нелегальные склады оружия (причем мелкие), когда фактически под контролем партии – как постоянно утверждала сама же ЧНСП – находились силы госбезопасности и рабочая милиция. Депутат Национального собрания от КПЧ Клиха сказал на профсоюзном съезде: «…В Крчмани было найдено несколько ржавых пистолетов… Ну извините, товарищи, зачем нам пара ржавых пистолетов, ведь в наших руках МВД, КНБ и армия»[811].

С осени 1947 года компартия сосредоточила основные усилия на борьбе со спекуляцией, так как население было очень недовольно обилием товаров на черном рынке, где они стоили непомерно дорого, и их отсутвием в магазинах по твердым государственным ценам. Фактически до этого времени рейды против спекулянтов нерегулярно проводили местные национальные комитеты, причем дельцы черного рынка, как правило, отделывались вполне приемлемыми для них денежными штрафами. Хотя по закону о борьбе против спекуляции можно было привлекать крупных спекулянтов к суду, подчинявшееся ЧНСП министерство юстиции так и не сделало этого.

Из 45 тысяч человек, задержанных органами МВД в 1946 году за разного рода правонарушения, спекулянтов было задержано 611.

3 октября 1947 года органы МВД, задействовав 1470 своих сотрудников, провели облаву на спекулянтов по всей стране. Было обнаружено и изъято 19899 кг муки, 2875 кг жиров, 9084 кг мяса (в основном свинины), 2057 кг риса, 1232 кг сахара, 205 кг шоколада и какао, 19 200 кг картофеля, 192 кг меда, 1240 литров бутилированного вина, 9500 сигарет, 280 кг лимонов, 1100 украденных продовольственных карточек, много текстильной продукции. Были задержаны 47 человек. Только в Праге спекулянтам выписали штрафов на общую сумму 3 575 066 крон[812].

По оценкам КНБ, спекуляция в сентябре 1947 года выросла на 100 % по сравнению с предыдущим месяцем, что было особенно опасно на фоне засухи в стране[813].

Профсоюзы и КПЧ требовали применения к спекулянтам тюремного заключения, и население их в этом поддерживало. Однако, ужесточению мер противились национальные социалисты.

В конце 1947 года резко обострилась ситуация с текстилем. Многие обычные вещи (носки, чулки и т. д.) неожиданно пропали из государственной торговли. При этом тканей в стране производилось достаточно. Так, в первом квартале 1947 года было изготовлено 43 миллионов метров хлопчатобумажных тканей и тканей из искусственного шелка. Из них на рынок для продажи гражданским потребителям поступило 23 миллионов метров. Из 7 миллионов метров шерстяных тканей на рынок попало 5,7 миллиона[814].

Коммунисты считали основной причиной дефицита спекуляцию. Частные торговцы покупали у текстильных фабрик продукцию по ценам как минимум на 10 % выше государственных, а затем перепродавали потребителям на черном рынке с наценкой уже до 200 %. Например, словацкие спекулянты покупали в Чехии платки по 28 крон за штуку, а затем перепродавали их за 110 крон.

На пленуме ЦК КПЧ в конце ноября 1947 года компартия решила принять меры по ужесточению как административных, так и экономических мер против спекулянтов. Руководство партии понимало, что от успехов в насыщении прилавков по твердым государственнным ценам будет зависеть и результат КПЧ на предстоящих парламентских выборах. Особенно волновала ситуация в магазинах женщин, на которых партия делала основную ставку в борьбе за завоевание большинства народа.

После пленума ЦК было объявлено об отставке по состоянию здоровья министра внутренней торговли Антонина Змргала (члена КПЧ). Новым министром (и самым молодым членом кабинета) стал, родившийся в 1910 году, Алексей Чепичка, член компартии с 1929 года и зять Клемента Готвальда. В 1942-1945 гг. Чепичка был узником нацистских лагерей смерти Освенцим и Бухенвальд.

В декабре 1947 года Чепичка предложил национализировать 1085 оптовых частных фирм, торговавших текстилем. Эти фирмы придерживали товар в надежде на повышение цен, что стало приводить к перебоям со снабжением населения текстильными товарами. Поставку текстильных товаров в розничную сеть должна была взять на себя единая государственная снабженческая организация. Национальные социалисты и народники выступили решительно против таких мер. Но в январе 1948 года под давлением собственных членов к коммунистам в этом вопросе присоединились социал-демократы, и проект Чепички стал законом[815].

Коммунисты, ликвидировав крупных посредников-оптовиков, одновременно добились увеличения доходов мелких розничных торговцев. По предложению Чепички разрешенная государством торговая надбавка для розничной торговли даже была увеличена – с 19,5 до 23 %[816]. При этом цены на текстильные товары для потребителей снизились.

После этого национальные социалисты призвали ремесленников и торговцев провести забастовки протеста. Тем не менее, прилавки быстро наполнились текстильными товарами, что резко повысило и так достойный предвыборный рейтинг коммунистов.

В своем новогоднем обращении к населению 1 января 1948-го премьер Готвальд отметил, что 1947 год был тяжелым из-за постигшей страну страшной засухи, но народно-демократический режим эту проверку на прочность с честью выдержал. «История великодушной помощи Советского Союза достаточно известна. Советский Союз оказал нам помощь без каких-либо политических условий…»[817] «1948 год будет счастливым годом для нашего правительства и потребителей и черным годом для спекулянтов и саботажников, – выразил надежду Готвальд. – Мы должны сплотить все прогрессивные силы нашей республики и очистить от реакционеров и укрепить Национальный фронт».

Однако 1948 год не внес никаких изменений в напряженный внутриполитический климат страны. Правые партии и ЧСДП продолжали блокировать практически все инициативы коммунистов в правительстве.

Разразился спор относительно сроков принятия и содержания новой конституции[818]. Коммунисты предлагали утвердить новый основной закон до выборов в парламент, что полностью соответствовало ранее принятым решениям Национального фронта – ведь в мае 1946 года именно с целью принятия новой конституции выбирали не простой парламент, а Конституционное Национальное собрание. Национальные социалисты при поддержке ЧНП и демпартии хотели отложить принятие конституции, так как надеялись на ослабление позиций коммунистов после предстоявших парламентских выборов. Компартия требовала зафиксировать в основном законе все завоевания послевоенного развития (национальные комитеты, национализацию, заводские советы), в то время как национальные социалисты, наоборот, хотели избавиться от всех этих нежелательных, с их точки зрения, явлений. Например, ЧНСП требовала закрепить в основном законе полное окончание любой национализации. Предложение КПЧ прописать в конституции ограничение земельной собственности 50 гектарами на человека отвергалось национальными социалистами как излишне «механическое», не учитывающее разницы в качестве земель в различных районах страны.