Казалось, что у компартии нет выхода, – если бы КПЧ выступила против повышения зарплаты госслужащим (их вместе с пенсионерами госслужбы было около 800 тысяч человек), то она оттолкнула бы от себя этих людей, всегда активно голосовавших. Принятие провокационного предложения ЧНСП означало риск гиперинфляции, которая вообще ударила бы по всем трудящимся, особенно по лицам с низкими доходами, традиционно поддерживавших коммунистов.

КПЧ и РПД сочли требование ЧНСП безответственным, но перешли в контрнаступление и предложили создать специальную комиссию для немедленной реформы системы оплаты труда служащих, как в госаппарате, так и на производстве.

Уже в сентябре 1947 года профсоюзы совместно с министерством финансов представили свой проект, также предусматривавший повышение зарплаты служащим (хотя и не такое значительное – в размере примерно 3 миллиардов крон). Но при этом проект коммунистов и РПД был социально значимее: чиновникам предполагалось установить одинаковые социальные выплаты независимо от величины заработной платы, то есть выигрывали от этой меры, прежде всего, лица с низкими доходами.

8 октября 1947 года правительство фактически согласилось с предложениями КПЧ. Было решено, что выплата надбавок начнется уже в октябре и составит для женатых госслужащих 1400 крон[806], для холостых и незамужних – 1200 крон. На каждого ребенка предполагалось выплатить 300 крон. Помимо этого в качестве «рождественского бонуса» (аналог советской тринадцатой зарплаты) женатые госслужащие получали по 1500 крон. Холостые имели право на 1200 крон, пенсионеры (бывшие госслужащие) – на 1200, вдовы госслужащих – на 1000, сироты – на 700 крон. Бонус на каждого ребенка составил 300 крон[807]. Отметим, что именно коммунисты предложили распространить выплаты на вдов, пенисонеров и сирот.

Таким образом, попытки правых партий восстановить против КПЧ госслужащих провалились. ЧНСП пыталась выдвинуть свой законопроект в парламенте, но он провалился уже в комитете по законодательным инциативам, причем национальные социалисты остались там в полном одиночестве[808].

Спорным вопросом в Национальном фронте была и дата парламентских выборов. ЧНСП, ЧНП и демократы предлагали провести их в апреле 1948 года, коммунисты – во второй половине мая, социал-демократы – в конце мая 1948-го.

Буржуазные партии Национального фронта в своей борьбе против КПЧ сосредоточились на попытках добиться ослабления влияния коммунистов в органах госбезопасности. При этом влияние КПЧ было особенно сильным в разведке, контрразведке и внутренних войсках, в то время как национальные социалисты имели гораздо большее влияние в обычной полиции (где преобладали довоенные кадры).

Органы МВД работали хорошо. Преступность, особенно в том, что касалось тяжких преступлений, снижалась – в 1946 году она упала на 13 %. На 100 тысяч человек в Чехословакии приходилось 540 преступлений. 49 сотрудников МВД погибли в 1946 году при исполнении своего долга, 56 были тяжело ранены[809].

После прихода к власти в ЧСДП в ноябре 1947 года правых центристов во главе с Лаушманом социал-демократы и национальные социалисты заключили соглашение о совместной борьбе против влияния коммунистов в органах госбезопасности. Дртина заявил, что именно «засилье» коммунистов в КНБ является истинной причиной «глубокого недоверия между партиями» Национального фронта[810].

В конце 1947 года национальные социалисты стали требовать расследования незаконной, по их утверждениям, деятельности подразделения F управления Корпуса национальной безопасности в Праге. Это подразделение (примерно 20 сотрудников) занималось допросами бывших сотрудников гестапо с целью выявления осведомителей и агентов гестапо в рядах Сопротивления в годы войны. Например, оно разоблачило заместителя председателя районного национального комитета в Чески-Тешине Блеха, который во время войны был агентом гестапо по кличке «Мария». Предметом допросов была и деятельность генерального секретаря ЧСНП Крайины. ЧНСП в официальном заявлении сравнило подразделение F с СД и обвинило его в сборе компрометирующих материалов против политиков из ЧНСП, ЧНП и ДП. На самом деле МВД собирало данные о коллаборационизме всех граждан, в том числе и членов компартии.

В январе 1948-го министерством юстиции были оглашены результаты следствия по делу о покушении 10 сентября 1947 года, согласно которым таинственные коробочки изготовил некий столяр Ян Копка из местечка Крчмань, якобы по просьбе местного секретаря КПЧ в Оломоуце Заплетала. В помещении районной организации КПЧ были найдены пулемет, гранаты и боеприпасы, что было расценено ЧСНП как подготовка «коммунистического заговора». По показаниям свидетелей, Заплетал хвалился, что коробочки с мукой низкого качества он пошлет министрам в знак протеста, чтобы они знали, чем вынуждены питаться люди. Но ведь нормальный террорист своими планами обычно не хвалится.

По версии министерства юстиции, взрывчатку в коробочки собственноручно вложил депутат Национального собрания от КПЧ Ярослав Юра Соснар. Взрывчатка была немецкого производства времен войны.

Из материалов следствия было непонятно, какими мотивами Соснар при этом руководствовался.

Главными свидетелями против Соснара выступали члены ЧНСП из района Оломоуц. Информацию, свидетельствующую против коммунистов, доставил в секретариат ЧНСП Ладислав Ловечек, который до войны был старостой деревни и членом запрещенной после 1945 года антикоммунистической аграрной партии. Он указал на Копку как производителя коробочек, хотя знал о том, как они выглядят, только по сообщениям пражского радио. Секретарь ЧНСП попросил Ловечека подготовить ему списки знакомых Копки, что тот и сделал на следующий день. Из этого списка и отобрали «виновных».

Позднее выяснилось, что за показания ЧНСП обещала Ловечеку 200 тысяч крон, которые тот хотел истратить на покупку трактора.

Тем не менее, оломоуцких коммунистов и Соснара обвинили только на основании показаний Ловечека, которые он трижды менял в ходе следствия. Ранее, в 1924-1925 гг., Ловечек отбывал тюремное наказание за лжесвидетельство.

8 ноября 1947 года Ловечеку были предъявлены обнаруженные 10 сентября коробочки, и он признал, что Копка делал другие.

Органы МВД расследовали «крманчский след» еще с 5 ноября 1947 года. Тогда поступила информация, что в этом населенном пункте некая женщина хотела покрыть лаком деревянные коробочки, открыто говоря, что собирается послать в них взрывчатку министрам правительства. Однако, следственные действия выявили, что коробочки, посланные из Праги по почте, были изготовлены не в Крчмани.