Джейми так часто сталкивался со смертью лицом к лицу (и каждую встречу помнил во всех подробностях), что давно понял: бывают моменты и похуже. Иногда проще умереть, чем жить дальше.

Когда он смотрел на свою сестру, такую маленькую и одинокую, и слышал слово «вдова», в груди все переворачивалось. Это неправильно. Нельзя так грубо отнимать у нее полжизни. У него было ощущение, что он смотрит, как ее режут на кусочки, и ничего при этом не может сделать.

Отгоняя эти мысли, Джейми подумал о Клэр: о том, как тоскует по ней. Ее прикосновения всегда успокаивали, согревали его. Он вспомнил вечер накануне отъезда жены, когда на скамье в брохе он ощущал под пальцами биение ее пульса и его собственное сердце спешило попасть в такт.

Странно, но незримо присутствующая рядом смерть будто приманила давно забытые тени. Мысли о Клэр и о том, как он поклялся защищать ее, невольно заставили вспомнить ту безымянную девушку из Франции.

Ее смерть осталась в той части его памяти, которую отсек удар по голове. Джейми не думал о ней годами, но внезапно призрак девушки вернулся и не покидал его мыслей с тех самых пор, как он привез Клэр в Леох. Джейми чувствовал, что его брак может стать своего рода искуплением. Он хоть и медленно, но научился прощать себя за то, в чем не было его вины. И, любя Клэр, надеялся, что душа той девушки тоже обретет покой.

Ему казалось, что он задолжал Богу жизнь и, беря Клэр в жены, возвращает этот долг… Хотя он в любом случае женился бы на ней, Господь свидетель.

Джейми криво усмехнулся. Все-таки он исполнил свою клятву беречь ее и защищать. Дал свое имя, свой клан – и самого себя.

Среди призраков прошлого всплыло другое лицо: худое, насмешливое – и такое молодое.

Женева. Еще одна женщина, павшая жертвой его похоти. Не из-за него самого, конечно, – эту мысль он отогнал за долгие ночи в холодной постели над конюшней, смирившись в итоге с ее смертью. Однако, если бы он с ней не возлег, она не умерла бы.

Может, Джейми должен был искупить и ее смерть? И в качестве платы воспитать Уильяма? Увы, эту миссию пришлось поручить другому…

Что ж, у него хотя бы осталась сестра, и Джейми мысленно заверил Йена, что защитит ее. Покуда жив, по крайней мере. А какое-то время он еще протянет. Пока что сбылись только пять смертей, предсказанные гадалкой из Парижа.

«Прежде чем упокоиться в могиле, ты умрешь девять раз», – сказала она.

Почему же ему даруют это право не с первого раза?..

* * *

Я не торопилась, разглядывая оголенное запястье и примеряясь к нему кончиком ножа. Слишком много я видела неудачных попыток самоубийства, когда несчастные просто резали кожу поперек руки и, увидев в неглубокой ранке кровь, тут же звали на помощь.

Помнила я и других. Тех, кто все сделал правильно. Надо полосовать вену вдоль, глубоко и уверенно. Тогда я истеку кровью за считаные минуты, а сознание потеряю уже через пару секунд.

У основания пальца все еще виднелась белая отметина. Буква «Д», которую Джейми вырезал мне под Каллоденом, где нас впервые ждала разлука и смерть.

Я обвела ее кончиком ножа, и лезвие приятно защекотало кожу. Тогда мне тоже хотелось умереть, но он запретил. Было нельзя: я носила его ребенка.

А сейчас Брианны больше нет рядом – но она все еще со мной. Я долго сидела, не двигаясь, потом вздохнула и бережно опустила нож на столешницу.

Быть может, сказалась давняя привычка во что бы то ни стало спасать жизни. Или дал о себе знать давний суеверный страх. А может, я чувствовала, что меня не отпускает долг. Ведь были те, кто во мне нуждается, и те, кому я хотя бы могу принести пользу.

Или просто сам организм заупрямился, не желая прекращать существование.

Я могла замедлить ритм своего сердца и подсчитать пульс, стучащий в голове… в такт далекому бою барабанов в ушах.

Есть разные способы умереть. Я узнала все, наблюдая за чужими смертями. Человек не сможет уйти за грань, пока не найдет свой путь.

И я свой пока не нашла.

На столе в моей комнате, мягко мерцая при свечах, стоял новый медицинский сундук. Возле него валялись марлевые мешочки с сушеными травами, которые я купила утром, и бутылочки с микстурой, сваренной днем, к неудовольствию миссис Фиг, возмущенной тем, что я бесцеремонно вторглась на ее кухню. Судя по прищуренному взгляду, она знала, что я революционерка, и подозревала во мне ведьму. На некоторое время она освободила-таки свои владения, но далеко не ушла: так и стояла на пороге, подозрительно присматриваясь и ко мне, и к моему котелку.

Компанию мне ныне составлял большой графин с бренди. На прошлой неделе я обнаружила, что стакан крепкой выпивки вечером помогает хотя бы ненадолго забыться сном. Сегодня, правда, не сработало. Часы внизу негромко пробили один раз.

Я нагнулась за коробкой сушеной ромашки и стала собирать рассыпавшиеся листья. Рядом лежала бутылочка макового отвара, и вокруг пробки растеклась пахучая лужица. Я поставила ее горлышком кверху, промокнула платком золотистые капельки со стекла и вытерла пятно на полу. Коренья, травы, листья… Один за другим я собирала свертки и раскладывала по местам, готовя свое снаряжение.

Холодное стекло у меня в руке казалось ненастоящим, полированный ящик на столе – безмерно далеким. Чувствуя, как беспорядочно колотится сердце, я прижала руку к прохладной древесине, пытаясь сосредоточиться и понять, где я нахожусь. С каждым днем становилось все сложнее.

Я вдруг с болью, неожиданно ярко вспомнила тот день, когда мы отступали из Тикондероги. По пути забрели в какую-то деревушку, лазарет устроили в сарае. Весь день я трудилась не покладая рук – без лекарств, без инструментов, даже без бинтов. Раны приходилось перевязывать обрывками грязной одежды самих солдат. Тогда вдруг тоже накатило это чувство: мир внезапно стал далеким и мой голос казался непривычно чужим.

Под руками сменялись тела: десятки, сотни тел. Конечности. Кости. И ничего более. В глазах потемнело. Но кто-то взял меня за плечи, заставил подняться и увел из сарая в крохотную таверну. Там было тесно и шумно. Кто-то (Йен?) сказал, что Джейми ждет меня с ужином снаружи.

Он сидел там, в пустом дровнике, при слабом свете одного лишь фонаря.

Я встала в дверях, покачиваясь. А может, это перед глазами все качалось?

Мои пальцы, державшиеся за косяк, показались на удивление белыми.

В полумраке мелькнуло какое-то движение. Мужчина встал и шагнул ко мне. Как же его зовут?..

– Джейми.

Я с облегчением вспомнила имя.

Он увлек меня в сарай. Может быть, даже занес на руках. Земляной пол скрипел под чьими-то ногами, но свои я совсем не чувствовала.

Он заговорил со мной, но разбирать фразы было слишком тяжко. Я знала, что должна его успокоить, и кое-как выдавила: «Все хорошо. Просто… устала», – не понимая толком, нужные ли звуки я произношу и складываются ли они в слова.