Иерихон мечтал навсегда покинуть Ирак и появиться на другом конце планеты другим человеком, с другой фамилией, другой биографией, с новыми документами, которые ему, конечно же, охотно выдадут его иностранные хозяева. Они же надежно защитят его от наемных убийц. Он не раз видел, какая судьба ждет того, кто, наворовав достаточно денег, убегал за рубеж: он жил в постоянном страхе до тех пор, пока в один прекрасный день его не настигали иракские мстители.

Иерихон же хотел и денег и безопасности, поэтому он был даже рад смене хозяев; что ни говори, а с американцами иметь дело приятнее, чем с израильтянами. Американцы, выполняя все условия соглашения, побеспокоятся о том, чтобы он стал подданным другой страны, приобрел другое имя, смог купить себе дом на мексиканском побережье и прожить остаток дней в достатке и комфорте.

Теперь же все изменилось. Если он промолчит и Саддам пустит в ход свой «Кулак Аллаха», американцы могут подумать, что он намеренно ввел их в заблуждение. Конечно, на самом деле это было совсем не так, но обозленные янки наверняка ему не поверят. Они обязательно заморозят его счет в банке, и тогда все усилия пойдут прахом. Ему нужно как-то предупредить американцев, что произошла ошибка. Нужно рискнуть последний раз, и все кончится: Ирак будет сокрушен, раис низвергнут с трона, а он, Иерихон, будет уже недосягаем.

Запершись в своем кабинете, Иерихон написал сообщение; как всегда, он писал по-арабски, на очень тонкой бумаге, которая занимает так мало места. Он рассказал о последнем совещании у Саддама, объяснил, что в момент отправки последнего письма ядерное устройство действительно хранилось в Эль-Кубаи, но сорок восемь часов спустя, когда «торнадо» нанесли бомбовый удар, его там уже не было. Иерихон не обманул союзников и не чувствовал за собой никакой вины.

Он изложил все, что узнал: где-то есть секретный объект, который называют «Крепостью» или по-арабски «Каалой», и именно из этой Каалы будет запущено ядерное устройство, как только первый американский солдат пересечет иракскую границу.

Вскоре после полуночи он сел в неприметный автомобиль и скрылся в темных багдадских переулках. Никто не вправе оспорить его право ездить ночью по городу, да никто и не осмелится на это. Он оставил крохотный пакетик с письмом в тайнике неподалеку от овощного базара в Касре, потом мелом начертил условный знак за собором святого Иосифа на площади Христиан. На этот раз условный знак был несколько иным. Иерихон надеялся, что тот, кто забирает его сообщения, не станет зря тратить время.

Рано утром 15 февраля Майк Мартин выехал на велосипеде из виллы советского дипломата. Русская кухарка дала ему длинный список продуктов, которые нужно было где-то купить. Выполнять такие поручения раз от разу становилось все трудней, потому что продуктов в Багдаде продавали все меньше и меньше. Нет, крестьяне работали по-прежнему, вот только перевозка плодов их труда стала проблемой. Большинство мостов было разрушено, а центральная иракская равнина изрезана множеством рек и речушек, благодаря которым крестьяне и могли выращивать богатые урожаи и кормить Багдад. Они были поставлены перед выбором: или платить большие деньги за паромные перевозки, или оставить урожай дома, до лучших времен. Большинство предпочли последнее.

К счастью, на этот раз Мартин начал покупки с базара пряностей на улице Шурджа. Выехав с базара, он обогнул собор святого Иосифа и направился к ближайшему переулку. Заметив меловую отметку, он вздрогнул.

На этой стене должен был появляться определенный условный знак: опрокинутая на бок цифра восемь, перечеркнутая короткой горизонтальной линией. Мартин предупредил Иерихона, что лишь в чрезвычайной ситуации вместо горизонтальной линии в центре каждого круга восьмерки нужно начертить по маленькому крестику. Сегодня на стене впервые появилась восьмерка с крестиками.

Мартин, энергично нажимая на педали, покатил к овощному базару в Касре, выждал момент, когда поблизости никого не оказалось, наклонился, как бы поправляя ремешок сандалии, нырнул рукой в тайник и извлек оттуда крохотный пластиковый пакетик. К полудню он уже вернулся на виллу. Пришлось долго объяснять разгневанной кухарке, что он сделал все, что мог, но сегодня продавцы смогут добраться до городских базаров еще позже. Мартин обещал вторично объехать багдадские базары во второй половине дня.

Он прочел письмо, и ему стало ясно, почему Иерихон решил, что создалась чрезвычайная ситуация. Потом Мартин набросал свои комментарии к сообщению Иерихона. Он сказал, что, по его мнению, теперь ему следует взять инициативу в свои руки и самому принимать решения. Сейчас просто не оставалось времени для долгих совещаний в Эр-Рияде, обмена мнениями и инструкциями. Больше всего Мартина обеспокоило переданное Иерихоном известие о том, что иракская контрразведка уже знала о нелегальном радиопередатчике, посылавшем пакетные сигналы. Мартин мог лишь догадываться, насколько близко к нему подобрались иракские охотники за шпионами. Ему было ясно одно: о дальнейшей регулярной радиосвязи с Эр-Риядом не могло быть и речи. Следовательно, ему самому придется решать, что делать.

Мартин записал на магнитную пленку сообщение Иерихона – как обычно, сначала на арабском, потом в своем переводе на английский, добавил собственные соображения и выводы и приготовился к передаче.

Очередное «окно» для связи с Эр-Риядом открывалось лишь глубокой ночью, когда все другие обитатели виллы Куликова будут крепко спать. Как и у Иерихона, на случай непредвиденных ситуаций у Мартина были предусмотрены запасные варианты сеансов связи.

Предупреждением должен был послужить один долгий сигнал, в данном случае пронзительный свист, переданный на совершенно иной волне, далеко в стороне от обычной полосы в диапазоне сверхвысоких частот.

Сначала Мартин убедился, что иракский шофер Куликова вместе со своим шефом уехал в посольство, которое находилось в центре города, а русская кухарка и ее муж обедают. Рискуя быть замеченным, Мартин собрал возле открытой двери своей хижины антенну спутниковой связи и передал предупреждающий сигнал.

В бывшей спальне виллы на окраине Эр-Рияда, переоборудованной под центр радиосвязи, в половине второго мигнул световой сигнал. Дежурный радиооператор, поддерживавший связь между виллой и Сенчери-хаусом в Лондоне, бросил все дела, повернулся к двери, крикнул напарнику «Скорей сюда!» и настроил приемник на частоту, на которой в тот день должен был передавать Мартин.

Второй оператор заглянул в открытую дверь.

– Что случилось?

– Зови Стива и Саймона. «Черный Медведь» выходит на связь. Срочное сообщение.

Оператор ушел. Мартин выждал пятнадцать минут, потом передал подготовленное сообщение.

Пакетный сигнал приняла не только эр-риядская радиостанция. Частично его успела перехватить и другая антенна спутниковой связи, установленная на окраине Багдада и непрерывно сканировавшая весь диапазон сверхвысоких частот. Сообщение Мартина оказалось настолько длинным, что даже передача пакетного сигнала заняла четыре секунды. Иракские радисты уловили вторую половину сигнала и определили радиопеленг.