– Ну, здравствуй дорогая женушка! Далеко ли собралась? – Выкрикнул он, подходя почти вплотную – Неужто решила бросить мужа одного? – Наталья сильно напряглась, она уже знала эти угрожающе-ласковые нотки в голосе и жутко боялась, но вида старалась не показывать. Что-то отвечать ему было бессмысленно.

– И доченьку с собой прихватила! – Продолжал он свой монолог, играя заботливого мужа – Неужели решили прогуляться? Ай-я-яй, что же ты шапочку то не надела – Николай заботливо надел ей капюшон – Простудишься ведь, заболеешь. Торопилась, наверное, сильно? – Мужчина обошел вокруг жены, осматривая её со всех сторон – И куда же мы, спрашивается, так сильно торопились? – Елена прижалась к маминой ноге и непонимающе смотрела на родителей. Она чувствовала, что назревает что-то плохое, но не могла понять, что.

– Вроде, как не очень подходящее место для прогулки, такой сильный ветер! Да и ребенка совсем заморозила – Николай обратился к дочери – Правда, малышка? – Он потянул ребенка к себе за рукав

Наталья вцепилась в другую руку дочери: – Николай, пожалуйста, отпусти нас!

– Отпустить? – мужчина убрал руку от ребенка и наотмашь врезал Наталье по лицу. Женщина упала на асфальтированную поверхность пирса, утирая брызнувшую из губы фонтаном кровь и застонала. Елена громко закричала и бросилась к матери, но Николай отшвырнул ребенка как бродячую шавку. Наклонившись к упавшей жене, он схватил её рукой за челюсть и поднял лицо, направляя глазами к себе. – Отпустить говоришь? Но куда же ты пойдешь? Тебе что, плохо с любимым мужем? Или ты уже подобрала замену?

– Ты знаешь, что у меня никого нет! – Женщина попыталась воззвать к благоразумию – Пожалей хотя бы Елену! Зачем ей видеть наши ссоры!

– А ты пожалела ее, когда хотела лишить родного отца? Или может быть, ты меня пожалела, когда решила бросить, даже не попрощавшись! – Николай распалялся все больше – Сбежала, как последняя сучка! Даже смены белья не захватила!

– Ты не оставил мне выбора! Я не могу так больше жить!

Елена стояла невдалеке и потихоньку плакала, боясь разозлить отца еще больше. Её плач разносились по пирсу, но никто не приходил на помощь. Местность была пустынной.

– Ах ты, паршивая сучка! Я не оставил ей выбора. – Николай выпрямился и со всей силы ударил Наталью в живот.

– Папочка! Не надо, папочка! – Елена кричала захлебываясь слезами, но отец её не слышал. Он уже вошел в раж.

Тогда Елена кинулась к матери. Детский рассудок не выдержал такой страшной картины. Она прижалась к ногам матери и зашлась в истерике. Николай на мгновение остановился. Наталья лежала на пирсе в луже собственной крови и её грудь уже перестала вздыматься. Николай недоуменно уставился на Наталью, как будто не осознавая, что сам только что до смерти забил свою жену. Он смотрел на неё, но не видел, как из Натальи выскользнуло белоснежное облачко и исчезло в Елене. Хранительница тогда спасла ребенка. Она перекрыла её воспоминания и тем самым сохранила хрупкую детскую психику.

***

Темнота

***

И Елена увидела себя…

Она увидела свою встречу с Дэвоном. Он тогда пытался выяснить, как она перешла границу, а Елена не понимала смысла его вопросов.

– На этом острове женщин воруют вот уже несколько столетий. – Говорил Дэвон. – Но я ни разу не видел, чтобы женщина смогла попасть сюда.

– Прости… Я… не знала, что сюда нельзя…

Мужчина продолжать внимательно смотреть на Елену.

– Зачем ты сюда приходишь?

– Я ищу ответы.

– Правда? И какие?

Елена нервно закусила губу: – Если я скажу тебе, то старейший меня погубит.

– Да? А с чего ты взяла, что я ему расскажу?

– Но он ведь глава вашего рода и я видела, как вы почитаете его.

Мужчина впервые улыбнулся, и Елена заметила аккуратный ряд беленьких зубов. Улыбаясь, он выглядел моложе и даже симпатичнее.

– Я не скажу ему. Обещаю!

– Хорошо…. Ладно…. Я хочу спасти сестру.

– От чего?

– От смерти. Я знаю, что все девушки погибают при родах.

– Ты не спасешь её. Это невозможно.

Елена потемнела лицом и обреченно вздохнула.

– Хотя. – Продолжил мужчина. – Пройти простому смертному границу, тоже нельзя.

– А этот указатель? Он обозначает священную землю? Ты знаешь, что на нем написано?

– Знаю, это её слово. Главное слово.

– Ты можешь прочесть?

– «…И сойдется непримиримое, и воспримет как дар божественный, и придет спасение, ибо только настоящее дарует его. И очистит священный огонь все нечистое и воцарствую я! Ибо второе имя моё – Спасение!»

Елена на минуту замолчала, прокручивая в голове странные слова.

– А что они означают?

– Я же только что сказал тебе. «…И сойдется непримиримое, и воспримет как дар божественный, и придет спасение, ибо только настоящее дарует его. И очистит священный огонь все нечистое и воцарствую я! Ибо второе имя моё – Спасение…». Что непонятно?

– Ах, да, извини. Я все поняла.

Мужчина громко рассмеялся, а Елена нахмурилась.

– Я сказала что-то смешное?

– Нет, ничего…. Тебе пора идти…. Скоро стемнеет.

– Да, да, конечно.

– И… знаешь, что, не приходи сюда больше, это очень опасно. Если кто-нибудь узнает, что ты пересекаешь границу…. В общем, это может быть опасно…. А теперь иди.

Елена нехотя встала и закинула на плечо рюкзак «Я так мало узнала» билось в её голове, но настаивать, она не смела «Так мало, совсем ничего». Елена уныло побрела вперед, когда услышала оклик мужчины:

– Эй!

Она с надеждой обернулась.

– Как тебя зовут-то?

– Елена.

– А меня Дэвон, а теперь иди и постарайся не встретить воина! – и добавил уже тише. – Тебе это очень не понравиться.

Душа Елены печально смотрела на Дэвона. Она вновь переживала их редкие встречи, задыхаясь от любви и нежности, она подлетала к нему поближе и заново впитывала родные черты…

– Что это было, скажи мне.

– Что, что… Воины это были. Только засушенные на время. А ты их чуть не разбудила. Хотя вряд ли им хватило бы тебя одной.

– Что это значит?

– Они питаются человеческой энергией. Вот высосали бы из тебя всю жизненную силу, и валялась бы там в этом склепе. Какого черта ты вообще туда полезла?

– Я сделала это ради сестры. Я не отдам её проклятому Озахару.

– А если ты погибнешь, он подумает «Ах, ах, бедная Елена, она же умерла из-за сестры, отпущу ка я, наверное, её сестру обратно к маме и папе!»