- Поддерживаю! – подняла бокал Алиса.

- Чиэз[7]! – улыбнулась в ответ Анна.

Эпизод 2: Вилла Ca’Engeløya, 20 августа 1992 года

Поздно вечером, когда все обитатели дома, - даже самые буйные из них, - уже угомонились, разойдясь по своим комнатам, в дверь ее спальни осторожно «поскреблась» Лили. Чего-то в этом роде Анна ожидала уже пару дней кряду, и, хотя совсем не возражала против того, чтобы «немного сбросить пар», решила сама никакой активности не проявлять. Она не хотела останавливать старую подругу, только-только начавшую превращаться в себя прежнюю, - да и самой Анне тоже не помешало бы немного нежности и страсти, - но одновременно опасалась торопить события, чтобы все разом не испортить. На этот раз инициативу должна была проявить именно Эванс, как на старый лад стала называть ее Анна не только про себя, но и вслух.

Вообще, чем дальше, тем больше ей становилось очевидно, что подругу «надо возвращать на круги своя». Нельзя бросать раненых на поле боя, и Эванс, - при всех ее недостатках, - имела право не только на дружескую поддержку, но и на помощь в возвращении себя себе самой. Добрый дедушка Дамблдор вдоволь наизгалялся над психикой молодой талантливой женщины. Пришло время помочь ей наладить свою незадавшуюся жизнь и разобраться в той дикой мешанине из личных ошибок и последствий чужих «диверсий», в которую превратилась эта жизнь. Дополнительным стимулом являлось желание Изабо наладить когда-нибудь в будущем достойные отношения со своей биологической матерью. Но для этого Лили должна была перестать быть марионеткой Дамблдора и превратиться в самостоятельную и самодостаточную личность, достойную такой дочери, как Изабелла фон дер Агте. В общем, планы были составлены, реализация их этим летом шла совсем неплохо, и теперь, учитывая все обстоятельства, - и новые стимулы, - Анна вполне могла рассчитывать на успех.

В этом смысле ночное посещение могло стать не только отличной возможностью немного «пошалить», но и поводом поговорить с Лили по душам и обсудить тет-а-тет кое-какие требующие своего разрешения вопросы. Поэтому, исходя из принципа, что естественное никогда не может быть лишним[8], она заткнула рот что-то лепечущей в свое оправдание Лили долгим и в меру страстным поцелуем, и, не давая опомнится, начала ее раздевать. Впрочем, там и снимать-то было нечего, поскольку Лили заявилась к ней в одном халатике на голое тело, а тело у нее несмотря на то, что она являлась трижды рожавшей женщиной, все еще оставалось весьма привлекательным. Так что, Анна хорошо понимала Сметвика: кто же добровольно откажется от такого добра? Пожалуй, сейчас, в свои тридцать два года Лили стала даже более сексапильной, чем на последнем курсе Хогвартса. Тогда ей было семнадцать, и она вполне соответствовала идеалам юности: тоненькая, изящная и очень женственная, но ни ширина бедер, ни размер груди, что называется, не впечатляли. Были в их выпуске девушки пофигуристей, чем она, хотя, видит бог, Лили не зря считалась красивой. Не только Поттер пускал на нее слюни, были и другие воздыхатели. Попросту говоря, довольно много парней и девушек, мечтали затащить ее в постель, но получилось это только у Анны и Джеймса. Причем, Анна поимела Лили еще на пятом курсе, а Поттер только через год после выпуска. Это все к чему? Да к тому, что Анна помнила нагую Лили и в ее пятнадцать, и в семнадцать лет, и даже в двадцать шесть, когда они переспали сразу после ее возвращения в Лондон.

Однако сейчас, то ли вкусы с возрастом изменились, то ли Лили, и в самом деле, похорошела, но Анна не только ласкала ее тело с неподдельным энтузиазмом, она ею еще и любовалась. Засветила все лампы, смутив этим весьма стеснительную женщину, но сумев все-таки настоять на своем, - благо не Лили меряться с ней силой воли и харизмой, - и теперь имела возможность не только «иметь», но и наслаждаться открывшимся перед ней «видом».

Изменения виделись практически везде. Волосы и глаза Лили довольно сильно потемнели, став, соответственно, темно-рыжими и малахитовыми. Кожа, напротив, стала чище – почти исчезли веснушки, - и, пожалуй, сменила оттенок белизны, стала более матовой. Серьезно увеличилась грудь, достигнув полноценного размера D[9], округлился по-прежнему гладкий, без следа целлюлита зад, и стали более крутыми бедра. И все это необычайно соразмерно и притягательно, и более чем эстетично, даже слегка опустившиеся под действием гравитации тяжелые груди, которые оказалось так приятно целовать и брать в руки, слегка сжимая пальцами. В общем, Анна получила море удовольствия, - не только от своих действий, но и от технически безупречных действий подруги, - и подарив той в ответ не меньшее наслаждение.

Угомонились только часа через два, когда отгремели нешуточные страсти и поостыл немного не имевший выхода сердечный пыл. Вот тогда, Анна и перешла к делу.

- Надо серьезно поговорить, - сказала она, - и лучше сделать это здесь и сейчас, когда нам никто не мешает.

- Звучит угрожающе, - Лили стерла с лица улыбку и в ожидании продолжения посмотрела на Анну.

- Никакой угрозы, - покачала Анна головой. – Ничуть, ни капли. Напротив, один сплошной позитив, но дело серьезное, и тебе, милая, придется решать: продолжать жить по-прежнему, подчиняясь чужим правилам и исполняя чужие желания, или взять жизнь в свои руки, принимая вместе со свободой все сопутствующие ей риски. Я тебе могу в этом помочь, но решить должна ты сама. Я за тебя решать не имею права и не буду.

- О чем мы говорим?

- О Сметвике, о Дамблдоре, о Гарри и Гарриет, то есть, практически обо всем на свете!

— Это вопрос? – уточнила Лили.

- В