– Вот как заспалась! – любовно проговорил он. – Ну, вставай, детка. Я уже приготовил кофе – и, знаешь, из чего? Из гороха, который вчера достал… Замечательно вкусно!

«Парижский вестник», Париж,10 апреля 1943, № 43, с. 7.

Великим постом

Я так и не узнал, кто он такой.

В ожидании исповеди сидели мы случайно рядом на скамейке у церковной ограды. Жмуря глаза, слегка закинув голову, он с наслаждением грелся на солнце.

– Простите, – сказал я, нагибаясь за выпавшей из моих рук палкой. – Кажется, ударил вас?

Он повернул голову и ласково посмотрел на меня. Из-под порыжевшей, принявшей бесформенный вид фетровой шляпы выбивались густые седеющие волосы. Сеть мелких морщин и складок лица озарялась мягкой улыбкой.

– Что вы, что вы, – добродушно произнес он. – Нисколько не больно… Такие ли удары встречаются в жизни!

– Да, – улыбнувшись, сказал я. – Это правда. Теперь жизнь, действительно, стала ударной. Помимо настоящих ран, немало синяков оставляет на нашей душе.

Мой сосед помолчал; взглянул наверх, на пышное облако, окруженное золотой бахромой, и, покачав головой, задумчиво проговорил:

– С внешней стороны это верно, конечно. Сейчас неприятностей много. Однако, насчет синяков, о которых вы говорите, не согласен. По-моему, от самого человека зависит, как воспринимать неудачи. На одной душе остаются синяки, а у другой, наоборот, усиливается, так сказать, циркуляция крови.

Эти слова, произнесенные не просто так, из желания блеснуть парадоксом, а тоном искреннего убеждения, заинтриговали меня. Кто он, этот сосед? Бывший профессор? Художник? Общественный деятель? Сейчас все, с кем случайно ни встретишься, кажутся такими плоскими, такими шаблонными. Сразу, точно по уговору начинают жаловаться на ограничения в еде, на злоупотребления торговцев, на всеобщий развал. А этот – сидит в рыжей шляпе, в заплатанном старом костюмчике, в рваных ботинках, рассуждает на отвлеченные темы и бросает восторженные взгляды на небо, на солнце, на отдаленные горы.

– Да, разумеется, встречаются такие души, у которых удары вызывают здоровую циркуляцию крови, – решив продолжать беседу, согласился я. – Но это, очевидно, души особенно стойкие и совсем молодые. А у людей достаточно поживших, каждая неприятность неизбежно оставляет болезненный след. Иногда даже случается, что легкий удар вызывает в душе своего рода заболевание раком.

– Вот, вот! – искренно взволновавшись, неодобрительно проговорил сосед. – Вот это, именно, и не допустимо! Физическая старость – дело другое. Она не в нашей власти. Но возраст духа, наоборот, всецело зависит от нас. Мне неловко утруждать ваше внимание… Но если у вас есть желание продолжать разговор… я бы мог еще кое-что высказать.

– О, пожалуйста… Я – с удовольствием.

– Видите ли, по моему мнению, при создании человека Бог дал ему душу с одной только астральной оболочкой; грубое же материальное тело впоследствии, очевидно, при грехопадении, прилепил к ней дьявол. Поэтому, у религиозно и высоконравственно настроенных людей дух всегда находится в конфликте с телом. И потому-то душа, как произведение Бога, остается бессмертной, a тело, созданное сатаной, подвержено дряхлости и умиранию. Вспомните, хотя бы легенды об омоложении тела, например, – Фауста… Чтобы вернуть телу молодость, люди всегда заключают договор с представителем ада. Между тем, ни в какой легенде вы не встретите мысли, что при помощи черта можно омолодить дух.

– Омолодить дух? Да, пожалуй, – нерешительно проговорил я. – Ну, и что отсюда следует?

– A следует вот что. Прочно присоединившись к Христу, как к противнику дьявола, мы вполне можем сохранить духовную молодость. Мало того. Если сатана учит нас сохранять и нежить тело всевозможными материальными благами, комфортом и роскошью, то параллельно с этим Христос дает нам возможность создать себе такую же роскошь и такой же комфорт для души. Конечно, то, что я говорю, при поверхностном отношении может показаться простой фразеологией. Но если перейти в духовный план, радикально перестроить взгляды на смысл жизни, все приобретет другое значение. Как в области материальной, так и в области духовной, существуют свои богачи, бедняки и люди среднего достатка. И у них у всех – полная аналогия с бедняками и богачами материальными. И все они живут соответственно. Возьмите, например, питание духа. Духовный пролетарий и мелкий духовный буржуа кормятся обычно ограниченными восприятиями повседневной жизни. Их стол всегда однообразен и скуден: на первое блюдо новости о соседях, о службе; на второе – вычитанные в газете сведения, политические события дня; на третье – беседа о новых фильмах, об очередных развлечениях. Изо дня в день одно и то же меню. Между тем, какие изысканные блюда вкушает духовный богач! Для его питания прежде всего существуют грандиозные кладовые с мировыми произведениями литературы, науки, искусства; затем красоты неба, всякие пейзажи и прочее, и прочее! Сравните такого духовного гурмана с человеком, объедающимся в дорогом ресторане икрой, устрицами, дичью и воображающим, что он – соль земли. Какое различие! Первый, действительно, утонченный ценитель. А второй – или ученик сатаны или просто – животное. Точно так же, как с питаньем, обстоит дело с жилищем. Материальный капиталист живет в шикарном особняке, загромождает его мебелью. Между тем для капиталиста духовного стены скромной комнатки, которую он нанимает, только простая случайность. При достаточном опыте он легко эти стены перемещает далеко к горизонту, потолок поднимает к зениту… И для согревания души есть всегда калориферы: дружеское общение с людьми.

– Простите, если я утомил вас своими параллелями, – виновато, вдруг, добавил мой собеседник. – Мне просто хотелось показать, что комфорт жизни доступен не только телу, но и душе тоже. Вот, например, если я никогда не иду на компромиссы, ни перед кем не заискиваю, не сгибаю спины, не льщу, хотя это и приносит мне вред в личной жизни, разве это не есть высший вид роскоши, которую может позволить себе человек – особенно материально нуждающийся?

Собеседник мой смолк. Я дружески-сочувственно взглянул на него. Очевидно, последние слова относились к нему лично. Должно быть, немало претерпел он в жизни из-за своей прямоты…

– Это верно, конечно, – сказал я. – Для такой роскоши нужно большое богатство. Однако… Если продолжить параллель, нельзя ли бояться и в области духа некоторых недостатков, которые часто наблюдаются у богачей материальных?

– Бояться? А чего именно? – насторожился сосед.

– Ну, предположим… Излишней изнеженности. Скупости. Даже самодурства, если хотите.

– Да, да! – оживленно воскликнул он, как бы радуясь тому, что я внимательно отнесся к его речи. – Об этом я тоже хотел сказать кое-что, но боялся быть надоедливым. Да, разумеется, в области духа изнеженность тоже возможна. Если развивать внимание только к высшим ценностям и пренебрегать мелочами жизни, можно дойти до изнеженности. Но в том то и дело, что мы должны дух свой развивать, попутно закаляя его… Ага! Пришел, наконец, батюшка. Сейчас будет исповедь.

Он встал, посмотрел в сторону