26 июля правительства США, Великобритании и Китая выпустили Потсдамскую Декларацию, в которой перечислялись условия мира для Японии: японская армия должна была сдаться безоговорочно; Япония лишалась всех своих владений, за исключением четырех главных островов; японские базы будут оккупированы до тех нор, пока «мирно настроенное и ответственное» правительство не будет избрано путем свободных выборов. В случае неприятия этих условий Японии грозило «немедленное и полное разрушение».

После выгрузки урана на Тиниане «Индианаполис» ушел на Гуам. Отсюда он 28 числа он отошел с приказом главнокомандующего Тихоокеанским флотом прибыть в залив Лейте. Здесь команда должна была провести двухнедельную тренировку перед тем, как корабль присоединится к остальной флотилии.

28-го в Токио премьер-министр Кантару Судзуки провел пресс-конференцию, на которой ему был задан вопрос о действиях его правительства в связи с Потсдамской Декларацией. Поскольку его правительство еще ничего не решило, Судзуки ответил двусмысленным утверждением, которое правительства союзных стран восприняли как неприятие Декларации.

В конце июля на Гуам прибыли бригадный генерал Томас Фаррелл, представитель генерал-майора Лесли Гровса, главного руководителя атомного проекта. Фаррелл переговорил с генерал-майором Лемеем и с генералом Карлом Спаатсом, новым командующим стратегическими ВВС США, о приказах военного министерства. 509-й объединенной группе было приказано «доставить первую специальную бомбу после 3 августа так скоро, как только погода позволит визуальную бомбардировку».

Затем Фаррелл обратился к Нимицу с просьбой о поддержке, если возникнет опасность для пилотов бомбардировщиков и им придется прыгать с парашютом или сажать самолет на воду. Особенно он хотел, чтобы под водой на маршруте следования бомбардировщиков дежурили подводные лодки, а на близлежащих базах в состоянии готовности — гидросамолеты.

После того как было заключено соглашение по этому вопросу, Нимиц подозвал Фаррелла к окну, и указал на точку на горизонте, к северу от них.

«Вон тот остров, — сказал он, — это Рота. На нем — около трех тысяч японцев. Они доставляют нам много хлопот. У них радио. Они знают, чем мы занимаемся. Они посылают данные. У вас не найдется небольшой бомбочки, которую можно сбросить на Роту? Не думаю, что здесь нужна высадка десанта. Но они так нам докучают».

«К сожалению, адмирал, — ответил Фаррелл, — у нас есть только большие бомбы». Затем он отправился на Тиниан командовать базой 509-й группы.

Адмирала Нимица начинала раздражать неспособность японского правительства взглянуть в лицо фактам. Ему было совершенно очевидно, что Япония потерпела поражение. Самурайские традиции, однако, делали невозможным признание поражения самими японцами. Разговоры о мире, которые они начинали вести через советское правительство, преследовали две цели: принять условия Декларации, исключая пункт о безоговорочной капитуляции, и удержать Россию от войны в Тихом океане. Россия явно не собиралась оставаться в стороне от войны, в которой она ничего не теряла, а приобрести могла немало. Советское правительство тянуло время.

Нимиц считал атомную бомбу чем-то неподобающим, безусловно недопустимой формой ведения войны. Он надеялся, что американцам не придется прибегать к этому способу. Нимиц обсудил ситуацию с капитаном Эдвином Лейтоном, который большую часть своей сознательной жизни посвятил изучению психологии японцев. Лейтон считал, что применение атомной бомбы — жизненная необходимость. Он, как и раньше, указывал на то, что только император обладает достаточным авторитетом, чтобы остановить войну, но даже ему это будет нелегко. «Прикажи он, чтобы все женщины остригли волосы или чтобы все ходили на руках — они это сделают, — говорил Лейтон. — Если он прикажет мужчинам самим себя кастрировать, 99 % так и поступят». Но, сказал Лейтон, приказать армии прекратить сражаться — это уже слишком. Даже если Его Императорское Величество отдаст такой приказ, это может и не привести к окончанию войны — если только он не убедит свой народ в том, что альтернативой может быть только разрушение Японии.

Ко 2 августа компоненты двух атомных бомб на корабле и на самолете были доставлены на Тиниан. Все, что теперь было нужно — это ясная погода: тогда первая бомба отправится в Японию.

Ранним утром 3-го числа Гуама достигла весть о том, что незадолго до полуночи 29 июля «Индианаполис» был потоплен по пути в залив Лейте. Спасшиеся были обнаружены через 4 дня на спасательных плотах и в воде. Почему гибель крейсера, который должен был прибыть в залив, не была замечена и о ней никто не доложил? Адмирал Нимиц немедленно приказал, чтобы на Гуаме собралась следственная комиссия.

Вечером 4 августа капитан Парсонс, наблюдавший за полетами В-29, с ужасом обнаружил 4 из них разбитыми и сожженными в конце взлетной полосы. Если подобное случится с самолетом, несущим укомплектованную атомную бомбу, взрыв просто снесет Тиниан с лица земли. Парсонс принял решение о том, что сборка атомной бомбы должна завершиться уже в самолете, на некотором удалении от земли.

5 августа, в воскресенье, небо прояснилось. Поскольку синоптики предсказывали по крайней мере два ясных дня, генерал Фаррелл назначил первую атомную бомбардировку на утро 6 августа. Капитан Парсонс провел день, тренируясь в сборке и разборке атомной бомбы.

По Марианским островам распространился слух о том, что неподалеку происходит что-то особенное.

Возможно, этот слух стал результатом необычной активности, замеченной в районе базы 509-й группы. Вероятнее всего, что некоторые из тех, кто был посвящен в секрет атомной бомбы, не смогли удержаться и намекнули, что скоро произойдет нечто, что положит войне конец раньше, чем кто-либо предполагал. Во всяком случае, 5 августа был днем растущего напряжения на островах.

В 2:45 ночи 6 августа «Энола Гэй», В-29, несущий первую атомную бомбу, и 2 наблюдающих бомбардировщика взлетели с аэродрома Тиниана. В последовавшие за этим часы на базе никто не спал. Офицеры задавали друг другу вопросы, которые волновали сейчас всех. Соберет ли капитан Парсонс бомбу еще раз? Оправдает ли она ожидания? Что, если она упадет не разорвавшись и раскроет врагу свои секреты? Другие ночь напролет дежурили в штабах генерала Лемея, генерала Спаатса и адмирала Нимица.

«Энола Гэй» должен был сбросить бомбу на Хиросиму, у Внутреннего моря, в 9:15 утра. Время шло; весь штаб 509-й группы не отрываясь смотрел на часы. В 9:20 за 1500 миль, от Японии до Тиниана, долетели слова: «Задача выполнена успешно!» Вслед за этим капитан Парсонс прислал более подробный шифрованный доклад. Генерал Фаррелл передал новость генералу Лемею, генералу Спаатсу, адмиралу Нимицу и генералу Гроувсу, чтобы тот сообщил ее президенту Трумэну, возвращавшемуся с Потсдамской конференции на крейсере «Августа» — на том самом крейсере «Огаста», которым Нимиц командовал на Востоке.

Из Вашингтона настойчиво требовали подробностей, но Фаррелл не мог ничего сделать, пока в 3 часа дня «Энола Гэй» не вернулся на Тиниан. Тогда, опросив всех пилотов, корреспондент «Нью-Йорк Таймс» Уильям Лоуренс сделал подробные записи. Окончив интервью, Лоуренс бросился к пишущей машинке и начал писать: