сам не до конца понял. Ностальгия – тоска по Родине, у него нет тоски, значит, нет и Родины? Так, что ли? Норма тоскует по Алабаме, сразу чувствуется, она и хочет жить, как русская, как все вокруг, а получается, как там. А он? Ему ещё тогда, зимой, Тим сказал, что он стал, как русский, и Маленький Филин пусть по-другому, но это же сказал. Но он не русский, он – индеец, и Родина у него… вот кутойс, когда о Равнине рассказывает, то держит себя, а видно, что не о чужом, о своём говорит, о Родине. Родина – это когда всё своё, а что у него своё? Женя, Андрей, Алиса… вот его Родина, так получается. Ну… ну и пусть так. Где они, там ему и… Родина, со всех букв, и больших, и маленьких.

Взмахом головы Эркин откинул со лба прядь. Андрей, покосившись на него, улыбнулся.

– И до чего додумался? – спросил он с ласковой насмешкой.

– Что жить хорошо! – с той же интонацией ответил Эркин.

Андрей радостно заржал.

– До чего ж ты у меня умный!

– Вот и слушайся! – отпарировал Эркин.

За окном вдруг развернулось огромное серое поле с самолётами.

– Ух ты-и-и! – потрясённо выдохнул Андрей, наваливаясь на Эркина, чтобы лучше видеть.

– Да-а, – поддержали Андрея, – отгрохали махину…

– А земли-то под неё ушло…

– А начинали с чего, помнишь…

– Не, меня призвали как раз…

Аэродром уже остался позади, а автобус ещё наперебой вспоминал, как расчищали и ровняли поле под маленькие военные самолёты, а потом и самолёты большие стали, и полосы, ну да, ВПП называются, под них как на дрожжах росли, и ангары, и аэропорт, говорят, ну, почти как в Царьграде…

Под эти разговоры въехали в Сосняки.

Город, как сразу увидел Андрей, не чета не только Загорью, но и Ижорску. Новые дома в три и пять этажей, большие сверкающие витрины, нарядная толпа на улицах, нарядные церкви, блестящие свежей краской стен и позолотой куполов.

– Церквей как много, – вслух удивился Эркин.

Ему тут же в несколько голосов стали объяснять.

– Так торгаши одни живут…

– Ага, не обманешь – не продашь…

– Вот и жертвуют…

– Грехи, о-хо-хо, замаливают…

И автовокзал тут… настоящий, и тоже явная новостройка. Шофёр с шиком притёр автобус к тротуару и обернулся.

– Сосняки, конечная. Просьба освободить салон.

Сосняки

Фредди ещё на подлёте, когда на развороте внизу открылось поле с рядами самолётов и ангаров, и большой куб аэропорта, понял, что карта устарела, и Сосняки совсем не такое захолустье, которое он ожидал увидеть. Что ж, тем лучше для дела. И тогда понятно, почему здешняя точка в реестре Страуса помечена четырьмя звёздочками. Страус помечал свои точки, как отели, пятизвёздочная одна, в Царьграде, ну, столице и положено, так что четыре звёздочки говорили о многом.

На такси Фредди решил не тратиться и поехал на городском автобусе до центра. Из автобусного окна город совсем по-иному смотрится, и разговоры послушать тоже стоит. Хоть он и понимает даже не каждое десятое, а двадцатое слово, но и это кое-что даст.

Эркин и Андрей не спеша шли по улице, с благодушным интересом глазея по сторонам. Можно было бы, конечно, и доехать на городском автобусе, но они предпочли размяться после долгой дороги.

– Товар дорогой, до нас не раскупят.

– Точно, – кивнул Эркин.

Что джинса недёшева, он ещё по Бифпиту помнил, а этот… Страус, в газете написано, лучшая фирма, и за одно имя приплата, куртка у него призовая с нашивкой Страуса, у Андрея другая была, так что, конечно, пусть себе купит.

– Андрей, смотри.

– Ага! – завороженно выдохнул Андрей, разглядывая витрину книжного магазина.

Да, их загорский, как говорится, и рядом не стоял. Там и в половину такого выбора нет.

– Ладно, – тряхнул головой Андрей. – На обратном пути зайдём.

Эркин кивнул, но уточнил:

– Если деньги останутся.

Андрей самодовольно ухмыльнулся.

– Не боись, братик, на всё хватит.

Потом так же постояли у магазина игрушек, прикидывая. Чего такого нет у Алисы, чтобы купить ей в честь первого сентября. А там мебельный, и ещё книжный, и ещё, и ещё… Магазины тянулись и теснились вплотную друг к другу, и так до Торговых рядов, таких же, как в Загорье, но побольше, на целый квартал, а за Торговыми рядами опять магазины, а уж трактиров, кабаков, чайных, пельменных, ресторанов, кафе… а это что?

– Шашлычная, – прочитал Андрей вывеску и пожал плечами. – Не слышал даже, а ты?

Эркин покачал головой, с интересом рассматривая вывеску, на которой под солнцем и луной два барана то ли плясали с палками в передних лапах, то ли… в самом деле непонятно. Смуглый черноусый мужчина – Эркин сначала принял его за мулата, но тут же понял, что нет, и не индеец, и не трёхкровка – в белом фартуке до ботинок улыбнулся им.

– Заходи, дорогой, всё узнаешь.

– На обратном пути, – пообещал ему Андрей.

Что-то глаза у этого… слишком хитрые, как бы не нарваться. Им скандал совсем ник чему.

– Ждать буду, дорогой, – ещё шире улыбнулся усач.

Торговая улица закончилась площадью. По кругу росли деревья, под ними стояли скамейки, а посередине на пёстрой от цветов клумбе возвышался серый каменный…

– Обелиск, – сказал Андрей.

Эркин кивнул, соглашаясь.

За площадью Торговая улица продолжалась. Опять магазины, рестораны, верхние этажи сплошь завешены вывесками контор. Да-а, Загорье их и впрямь… Но вот и синяя «джинсовая» вывеска, а в витрине большие вырезанные по контуру фотографии: ковбой на вздыбленном коне и… да, подружка ковбоя – cowgirl. Ну, вот и добрались.

Андрей поправил на плече ремень своей сумки и толкнул дверь. На его толчок сразу отозвался тонкий и звучный колокольчик.

Просторный, несмотря на стеллажи со стопками вещей, светлый зал был пуст. Миловидная продавщица в джинсовой юбке, белой рубашке с повязанным под воротник пёстрым шейным платком и красной жилетке с эмблемой Страуса на нагрудном кармашке улыбнулась им.

– Hello! – весело поздоровался Андрей.

И она ответила тоже по-английски:

– Привет. Чем могу помочь, джентльмены?

– Мы не джентльмены, – забалагурил Андрей. – Мы лучше!

Рита никак не ждала услышать английскую речь. А ведь её взяли в эту фирму именно за знание языка. Пока она по-английски говорила только с мистером Ричмондом – директором и Юлом – старшим продавцом, и то Юл просил её чаще говорить с ним по-русски, чтобы выучить язык. Так что пусть они теперь послушают, как она управляется. Что эти двое что-то купят, она особо и не рассчитывала. У них же так: зайдут, на цены посмотрят и наружу. Ещё бы, рубашка –