Как и обещал Халлу, Ламонт рассказал о политике свободной торговли, а Муссолини намекнул, что хотел бы получить в обмен щедрую порцию американских денег: "Америка, мистер Ламонт, держит ключ к экономическому сотрудничеству. Видите ли, мистер Ламонт, Америка обладает огромным количеством золота, слишком большим количеством золота для всего мира". Муссолини также выразил желание улучшить отношения с Великобританией, в отношении которой его политика была крайне противоречивой. В один день он говорил о новых соглашениях, а на следующий день выступал по радио с антибританской пропагандой. Более того, за месяц до этого он тайно сообщил своим армейским офицерам, что планирует уничтожить Великобританию. (Позже выяснилось, что он был в курсе британской дипломатии, заставляя своих помощников рыться в мусорных корзинах британского посольства в Риме). Призыв Муссолини к улучшению англо-итальянских отношений был омрачен комичным промахом:

Дуче: Я делаю все возможное для укрепления дружбы с Великобританией, все, но Великобритания всегда с подозрением относится к тому, что мы говорим или делаем, и приписывает нашим словам и действиям неверные причины.

Ламонт: Мне очень приятно слышать от Вас слова о том, что Вы делаете все возможное для укрепления дружбы с Англией. В июле прошлого года в Лондоне я услышал важные высказывания в том же духе. Случилось так, что, находясь там, я обедал с тогдашним королем Эдуардом VIII, и он сказал мне: "Теперь, когда санкции должны быть отменены, мы должны вернуться к основам нашей традиционной дружбы с Италией". Г-н Невилл Чемберлен, канцлер казначейства, который должен сменить г-на Стэнли Болдуина на посту премьер-министра, высказал мне те же чувства. (На мгновение Дуче показалось, что я упомянул покойного сэра Остина Чемберлена, дружба которого с Италией была хорошо известна, но он вспомнил и поправил себя: "О да, я знаю, что господин Невилл Чемберлен хорошо к нам относится")".

Беседа началась неловко, как будто Ламонт хотел зафиксировать свое моральное неодобрение для протокола. Затем он заметно потеплел и прибегнул к старой придворной манере, заявив, что итальянцев и американцев объединяют такие черты, как промышленность, бережливость и воображение. Он похвалил туберкулезный санаторий в Риме и выразил сожаление, что американцы не замечают подобных чудес. "Мы слишком много времени проводим, глядя на то, что делали римляне в 100 г. н.э., и недостаточно времени, глядя на то, что делают римляне в 1937 г. н.э." В смутно сюрреалистичный момент он сказал Муссолини, что туризм в Италию после Эфиопии может быть значительно расширен. В качестве показательного напоминания о былых временах Ламонт сказал, что он записал свежие соображения о том, как Муссолини может справиться с общественным мнением. "Да, - сказал Муссолини, - я очень благодарен вам за совет... Не стесняйтесь давать мне прямые советы по этим вопросам. Один из моих девизов - "совет от каждого, сотрудничество от многих, решение и ответственность от немногих". "Ламонт и Фамми приветствовали такую формулировку.

Ближе к концу встречи, возможно, опасаясь, что отношения стали слишком дружелюбными, Ламонт вернулся к американским страхам перед итальянской агрессией. Он сказал - возможно, с ледяной улыбкой: "Американский народ, Ваше Превосходительство, безмерно восхищается чудесными достижениями, которых Вы добились для Италии с 1922 г., безмерно восхищается этими великими материальными достижениями, но что касается Вас, Ваше Превосходительство... они действительно боятся Вас". Улыбаясь, Муссолини сказал, что впечатление должно быть исправлено. Он призвал Ламонта сделать заявление для итальянской прессы, от которого тот отказался. После этого Ламонт проинформировал Уильяма Филлипса, американского посла в Риме, который, казалось, был в восторге от этой беседы.

Очевидно, что частью итальянской программы Ламонта было сдерживание воинственных наклонностей Муссолини и его сближение с США и Великобританией. Его визит получил официальное одобрение. Однако вскоре после этого Ламонт вернулся к пропагандистской работе, которая вряд ли могла быть санкционирована Вашингтоном и напоминала его отношения с "иль дуче" в 20-е годы. Верный своему обещанию, Ламонт направил Муссолини меморандум, призванный помочь ему "просветить американское и британское мнение" о своих мирных намерениях. Она была похожа на записку, составленную для фанносукэ Иноуэ после вторжения Японии в Маньчжурию в 1931 г., в которой проводились нелепые аналогии между действиями Муссолини и американской историей, а история о резне эфиопов пыталась превратиться в утешительную сказку о покорении итальянцами диких земель. Как Муссолини должен был успокоить беспокойство? Уподобив эфиопскую кампанию американской экспансии на запад: "В своих предыдущих выступлениях за последние несколько месяцев дуче говорил о росте новой империи в Африке. Цели его правительства были достигнуты. Теперь остается задача сельскохозяйственного и экономического развития Эфиопии. Это обширный и плодородный регион, до сих пор практически не заселенный и не возделываемый. Он поддастся упорному труду и разумному возделыванию итальянскими эмигрантами, подобно тому, как полвека или более назад огромные ресурсы Западной Америки были освоены американскими эмигрантами".

Какую именно цель преследовал Ламонт? Пытался ли он подтолкнуть Муссолини к новой политике или просто придумывал ловкие реплики, чтобы обмануть английское и американское мнение? Не было ли у него сомнений в том, что он приравнивает пионеров, заселяющих американский Запад, к итальянским войскам, применяющим иприт? Трудно представить, что Госдепартамент или МИД Великобритании пошли бы на это, несмотря на формальные заявления о необходимости мирового экономического сотрудничества. После Ливии, Корфу, Эфиопии и Испании эти попытки перевоспитать Муссолини выглядят крайне неуместными. Ловкие рекламные реплики Ламонта теперь так же пусты, как и речи самого диктатора:

Безусловно, каждая из великих стран мира должна иметь адекватную оборону. Но подготовка к этому завершается со всех сторон, включая оборону самой Италии, так что сегодня и завтра главной целью должно быть поддержание мира во всем мире. . . . Италия была неизмеримым лидером эпохи Возрождения, великого возрождения искусства и образования, которое вывело весь мир на новый путь просвещения и прогресса. И сегодня итальянскую расу отличает та же энергичная жизненная сила. . . . Италия приветствует изучение своего прошлого и знает, чем привлекательны ее галереи, ее памятники, ее города для друзей из-за рубежа. Они должны изучать также современную Италию, материальное развитие последних пятнадцати лет, общественные работы, проекты мелиорации, промышленную и сельскохозяйственную политику, и, возможно, прежде всего систему социального обеспечения с ее замечательной работой, показанной в больницах, санаториях и т.д. Тогда друзья Италии действительно будут впечатлены тем, что здесь достигнуто.

Последняя интрижка Ламонта с Муссолини еще раз показывает его готовность отказаться от принципов ради удобства. Самый изысканный человек на Уолл-стрит, известный своими продуманными подарками и утонченными любезностями, стал жертвой собственной маскировки. Ничто уже не