входе в алтарь и пели песнь Трисвятую, протоиерей соборный и архидиакон привели нареченного Иова пред царские двери, а два епископа ввели его в алтарь. Патриарх вселенский, возложив на него руки, развернув над головой Евангелие, призывал божественную благодать, как на нуждающегося в сугубой благодати для высокого своего звания. Так совершилось посвящение Патриарха всероссийского. После литургии, которую совершили оба Патриарха, великолепное торжество в доме царя дополнило общую радость о великом святителе земли Русской. Патриарха вселенского долго еще честили в радушной Москве, так что он пробыл на севере, со времени прибытия, почти год. Избрание и поставление Патриарха царь велел описать на пергаменте, грамота была скреплена печатями царя, обоих патриархов и всех архиереев русских и греческих, а в рукоприкладстве участвовали весьма многие архимандриты и игумены.

Через два года Патриарх Иеремия прислал соборную грамоту об утверждении патриаршества в России за подписью его, патриархов Иерусалимского и Антиохийского (Александрийский в это время скончался), 19 митрополитов, 19 архиепископов и 20 епископов. В грамоте писано: «Во-первых, признаем и совершаем в царствующем граде Москве поставление и поименовение патриаршеское господина Иова, да почитается и именуется и впредь с нами патриархами и будет чин ему в молитвах после Иерусалимского; а главным и начальным содержать апостольский престол Константина града, как и иные патриархи держат; во-вторых, дарованное ныне имя и честь патриаршества не только одному господину Иову дано и утверждено непоколебимо, но позволяем и по нем поставлять Московским Собором начальных властей в патриархи по правилам».

Так патриаршество Русское утверждено всею Православною Церковью! Видимым поводом сего важного нововведения было, как сказали мы выше, одно благочестивое желание царя Феодора 4; но Промысл Божий невидимо творил Свое дело в Церкви Своей. Он готовил в патриархах Русских защиту для отечества на близкое время скорбей и потрясений, которых не могли еще предвидеть люди. Он незримо устроил обстоятельства дела так, что патриаршество Русское явилось как бы по внезапному стечению случаев, к взаимному утешению востока и севера.

Права нового первосвятителя – Патриарха по управлению Церковью Русской были те же, как и права митрополитов, его предместников. Только преимущества священнослужения, сообразные сану, возвышали его перед прочими архиереями 5. Но как сан, так и эти преимущества сообщали ему высокое значение в глазах духовенства и народа, и благочестие чад Церкви окружало его глубоким уважением.

Патриарху, как и митрополиту всей России, окончательно принадлежал суд церковный, нос прежним ограничением: дела, касающиеся всей Церкви, решались на Соборе. И Соборы при патриархах были часты. За Патриархом оставалась особенная важность голоса на Соборе. Область Патриарха, как епархиального святителя, была весьма обширна 6, но она была та же, что и область Московского митрополита. Впоследствии времени с одной стороны она увеличилась частью несколькими монастырями с принадлежащими к ним сельскими храмами, взятыми под непосредственное ведение Патриарха, частью селами, пожертвованными или купленными в пользу новых или прежних патриарших монастырей. Двор и управление прежних митрополитов сохранились в прежнем своем значении; чиновников в его распоряжении было великое множество, как говорил очевидец. Штат образован по примеру царского: были бояре, стольники, боярские дети и другие должностные лица.

Вместе с возвышением Московского первосвятительского престола на степень патриаршества возвышены и некоторые из епархиальных кафедр. Той же грамотой Московского Собора, которой узаконено патриаршество, положено быть в России 4 митрополитам, 6 архиепископам и 8 епископам. Сему возвещению основанием поставлена сообразность с саном Патриарха и благолепием Церкви. Постановление Собора о митрополитах тогда же приведено было в исполнение: саном митрополита почтены были пастыри Новгородский, Казанский, Ростовский и Крутицкий, постоянный помощник (викарий) Патриарха. На степень архиепископа возведены прочие прежние епископы, кроме Коломенского. Из числа же новых кафедр епископских замещены только две – Псковская и Карельская.

Таковы были дела церковные в Московском государстве. Дела гражданские, внешние и внутренние, оставались в твердых руках Годунова; для него наступал решительный час, и самовластный правитель дерзнул наконец приподнять для себя завесу будущего!

По воцарении Феодора младенец царевич Димитрий, сын царя Иоана от последнего брака его, как уже было нами замечено, был удален в предоставленный ему родителем город Углич вместе с матерью, царицей Марией, и братьями ее, боярами Нагими. Мог ли Годунов спокойно наслаждаться величием и властью, помышляя о близкой кончине удрученного болезнью Феодора и о законном его наследнике 7, воспитываемом матерью и родными в явной, хотя и почетной ссылке, в ненависти к правителю, в чувствах злобы и мести? Что ожидало в таком случае Ирину? Монастырь. Что ожидало Годунова? Темница или плаха… Уже дела обнаружили душу Борисову: в ямах, на лобном месте изгибали несчастные, которых опасался правитель: кто же был для него опаснее Димитрия? Борис не страшился случая, беспримерного в нашем отечестве от времен Рюрика до Феодора: трона упраздненного, конца племени державного, мятежа страстей в выборе новой династии, и твердо был уверен, что скипетр, выпав из рук последнего венценосца Мономаховой крови, будет вручен тому, кто уже давно и славно царствовал без имени царского. Алчный властолюбец видел между собой и престолом одного отрока безоружного, как голодный волк видит агнца! Сначала правитель надеялся возбудить в народе ненависть к царевичу, распуская слух, что отрок Димитрий есть совершенное подобие отца – любит муки и кровь, даже сам для потехи убивает животных. Эта сказка осталась без успеха. Годунов думал объявить Димитрия незаконнорожденным как сына шестой или седьмой супруги Иоанна; не велел молиться о нем и поминать его имени на богослужении; но рассудив, что это супружество, хотя и действительно беззаконное, было однако же утверждено или терпимо церковной властью, что Димитрий, несмотря на то, во мнении людей остался бы царевичем, единственным наследником бездетного Феодора, – ненасытный властолюбец решился прибегнуть к яду или ножу; он искал только, кому отдать их в руки для совершения убийства.

Дворец Св. царевича Димитрия в Угличе (1480–1484)

Начали с яда. Мамка царевича, Василиса Волохова, и сын ее Осип, продав Годунову свою душу, служили ему орудием; но зелие смертоносное не вредило отроку, по словам летописца, ни в яствах, ни в питии. Нашли человека надежного, дьяка Михаила Битяковского, ознаменованного на лице печатью зверства, так что дикий вид его ручался за верность во зле. Годунов высыпал золото, обещал совершенную безопасность, велел извергу ехать в Углич, чтобы править там земскими делами и хозяйством вдовствующей царицы, не спускать глаз с обреченной жертвы и не упустить первой минуты благоприятной. Вместе с ним приехали в Углич сын его Данило и племянник Никита Качалов, также удостоенные совершенной