В декабре смеркается рано, так что Артур, сколько бы ни силился, не смог разглядеть эмблемы на флажках конников, но оставался у сырой стены, пока совсем не стемнело. Замерз, чувствовал ломоту в ногах, заныла раненая спина. Наконец, вверив себя небесам, решил пройти в Бридпорт.

В воротах стояли незнакомые воины. Хотя Артур и не больно приглядывался к лицам людей коменданта, но все же некоторые уже примелькались, а по доспеху не определишь: сейчас все подряд носят разнородные кожаные или дубленые с нашитыми пластинами куртки, разномастные шлемы. Но Артура эти стражи не признали, стали спрашивать, кто он и откуда.

— Гулять ходил, — буркнул Артур и хотел пройти, как вдруг увидел бегущего к нему Метью, который на ходу махал руками, словно приказывая уходить.

Артуру бы спокойно вернуться, но он занервничал, скинул с плеча шест, стал пятиться, как бы приготовившись к обороне. И тут же сержант стражи велел его схватить.

Наконец-то Артуру было на ком сорвать давно копившееся в душе раздражение. Шест так и загудел, когда он обвел им вкруг себя дугу, отталкивая подскочивших охранников. Парочку так задел, что те повалились. А Артур уже опускал тяжелый окованный конец на мелькнувшую сбоку каску, вторым концом сделал подсечку. Шест так и крутился в его руках, когда он уводил в сторону выпады острых тесаков, оглушал кого-то ударом, успевал перехватить шест, чтобы, подняв руки, поймать обрушивающийся сверху удар секиры, и тут же стремительно концом своего орудия нанести ответный удар, надолго выводящий противника из строя.

Но все же нападавших было слишком много, а Артур еще окончательно не оправился. Порой боль так и стреляла в спине; ему даже казалось, что повязка намокла от крови. Однако он продолжал отступать, в то время как солдаты пытались сдвинуть тяжелые створки ворот.

А потом кто-то додумался, и на него набросили обычную рыбацкую сеть. И пока Артур стремился высвободиться из нее, на него наскочили, повалили, прижав сверху. В какой-то миг, подняв голову, Артур увидел медленно отступавшего за угол Метью. Все, он попался. Но раз Метью на свободе, Артур еще мог на что-то надеяться. Он никогда не терял надежды, правда, не сдержал стона, когда ему надавили на спину и по всему телу разлилась боль. Задыхаясь, сцепив зубы, он уронил оплетенное сетью лицо прямо в грязь перед собой.

— Вот это да! — произнес сержант, сдвинув на затылок каску и оглядывая поверженных, стонущих своих воинов. — Вот это да! — повторил он. — Парни, немедленно тащите его к графу. Похоже, в наши сети попалась непростая рыбка.

Милдрэд сидела в притворе церкви Святой Люсии, день которой как раз отметили сегодня[107]. Этот притвор, расположенный в стороне от главного нефа, был местом, куда несчастные женщины приносили подкидышей. Монахини обители Святой Люсии брались ухаживать за такими детьми, пока те не подрастали и не приходило время отделять мальчиков от девочек для дальнейшего воспитания. В нынешнее непростое время подкидыши не были редкостью, но святые сестры никогда не отказывали в помощи несчастным малюткам.

Но сегодня тут сидела только Милдрэд, нервно перебирающая четки. По сути сейчас тут было ее убежище. В пределы женского монастыря мужчины не заходили, а возле статуи Девы Марии — скорбящей и сочувствующей — женщина, даже в момент, когда отрекается от дитя, могла чувствовать себя неприкосновенной. Поэтому Милдрэд и примчалась сюда, когда узнала, что власть в Бридпорте поменялась. Теперь хозяином города стал новоявленный граф Уилтширский, а попросту Геривей Бритто, человек Юстаса, захвативший его без малейшего сопротивления.

Милдрэд испугалась, что Геривей Бритто узнает ее и отправит к своему господину. Но Святая Церковь убережет ее! Ведь Геривей, кому бы он ни служил, все же не Юстас, для которого не существует никаких законов — ни Божеских, ни человеческих.

Из церкви доносились звуки вечерней службы: пение псалмов, то усиливавшееся, то затихавшее, слышался тихий шелест молитв. В главном алтаре и боковых приделах причетники зажигали восковые свечи. Сегодня тут было много прихожан. Город словно и не заметил смены власти, а если и заметил, то жители Бридпорта были скорее довольны. Ведь все прошло мирно, а люди Фиц Джилберта и он сам взяты под стражу.

Постепенно успокоившись, сейчас Милдрэд думала только об Артуре. Он был человеком Плантагенета, и все знали, что Фиц Джилберт относился к нему с уважением. Но где сейчас Артур? Милдрэд ждала вестей от Риса или Метью. Монах, еще когда предупреждал ее о появлении Геривея, сообщил, что Артура нигде нет. Обычно Метью был недоволен постоянными отлучками приятеля, ныне же возлагал на это отсутствие всю надежду. Служитель Церкви не вызовет подозрений, и он сразу отправился искать юношу. Позже прибегал Рис с сообщением: Метью обшарил всю округу, но Артура не встретил. Оставалось молить Бога, чтобы парня не схватили. Фиц Джилберт, как рыцарь, сможет выкрутиться, пообещав выкуп, но простых солдат Геривей вряд ли помилует. Уже становилось недоброй традицией казнить пленников, чтобы другим неповадно было сражаться на стороне соперников короля.

Опустив пониже капюшон, Милдрэд все же выглянула из арки притвора. По нефу разносились звуки монашеских песнопений, в полумраке виднелись закутанные в плащи фигуры молившихся. Время от времени по их рядам пробегало движение: все опускались на колени, снова поднимались, но каждый в отдельности казался неким безликим существом.

Наконец служба окончилась, прихожане гурьбой повалили к выходу, и именно в это время к Милдрэд проскользнул Рис. Она его не сразу узнала, поскольку парень был переодет женщиной — широкая юбка, пелерина из толстой шерсти с капюшоном, да еще и женская походка с легким покачиванием бедер.

— Геривей Бритто собирается уезжать, — поведал Рис, подсаживаясь к леди. — Слышите, какой шум со стороны замка. Вроде как спешат к Эксетеру, где в заливе видели какие-то суда. Геривей опасается, что это могут быть люди графа Девона, которого давно ждали в Англии и которого тамошние жители примут с не меньшей радостью, чем Геривея в Бридпорте. Вот так и выпадают кости: кому-то по нраву старая власть, кому-то новая. Но, Иисус сладчайший! — что творится в этом мире, если и зима настала, а эти все не перестанут терзать несчастную Англию.

Милдрэд, перестав слушать причитания Риса, осторожно покинула свое убежище и поднялась на опоясывающую монастырь деревянную галерею. Отсюда можно было различить мелькание огней в городе, лошадиное ржание, громкие выкрики команд. Наконец звуки стали удаляться в сторону ворот, и девушка возблагодарила Небо.

Спустившись, она увидела, что Рис по-прежнему сидит на скамье и о чем-то удрученно размышляет. Милдрэд попыталась его подбодрить, но он только отмахнулся. Пусть Геривей и отбыл, но оставил управлять городом своего человека. Это один из небедных саксонских танов, которого в свое время завербовал еще Хорса и который столь выслужился и почитаем, что Геривей доверил ему Бридпорт. Людей у этого сакса немного, но для обороны хватит. Хотя от кого обороняться? С отъездом Плантагенета все его соратники рассеялись. Граф Глочестер укрылся в Бристоле, Херефорд умчался восвояси и теперь оберегает собственные земли, Патрик Солсбери укрылся в одном из монастырей и, говорят, полностью распустил свои отряды, дабы показать, что отказывается от участия в войне. Сомерсет все еще в Девайзесе, ибо его земли разорены, и он рассчитывает найти в замке укрытие. Ну и еще где-то по проливу шастают суда так поздно подоспевшего графа Девона.