– Она не сказала, почему сделала это? – споросил Мелльберг.

– Нет, но мне сейчас предстоит разговор с ней. Я хотел дождаться результатов обыска. И хотелось оставить ее посидеть и поволноваться пару часов – думаю, тогда она станет более разговорчивой.

– Но ей удалось молчать об этом тридцать лет, – скептически произнес Мелльберг.

– Верно. Но теперь она решила признаться, не так ли? Мне кажется, ей самой хочется все рассказать… – Патрик огляделся. – А где Эрнст?

Мелльберг что-то проворчал себе под нос.

– Да ты знаешь, Рита такая сентиментальная, что просто беда…

Он помолчал.

Патрик выжидал, но потом взмахнул рукой, призывая коллегу говорить.

– Так Эрнст остался с…

Мелльберг смущенно почесал лысину.

– Ну понимаешь ли, они его так обожают, эти детки… А им пришлось тяжело, мягко говоря. Так что я подумал – пусть он останется дома.

Патрик подавил смешок. Бертиль Мелльберг… В глубине души он истинный добряк.

– Очень хорошо, правильная мысль, – сказал он, но шеф только фыркнул в ответ.

– Я пошел беседовать с Хеленой. Ты ведь не расскажешь газетчикам о том, что я тебе только что сказал?

– Да чтобы я… – Мелльберг с обидой во взгляде приложил руку к груди. – Когда речь идет об информации, я – могила!

– Угу, – пробормотал Патрик, но, когда отвернулся, не смог сдержать улыбку.

Он махнул рукой Пауле, проходя мимо ее кабинета, и они вошли в комнату для допросов. Анника привела туда Хелену и позаботилась о кофе и бутербродах. Никто не воспринимал Хелену как агрессивную или склонную к побегу, так что с ней обращались скорее как с посетительницей, чем как с преступницей. Патрик всегда придерживался той точки зрения, что мед привлечет больше мух, чем ловушка.

– Здравствуй, Хелена, как ты себя чувствуешь? Хотела бы пригласить адвоката? – начал он, включая магнитофон.

Паула уселась рядом с ним.

– Да нет, зачем, – ответила Хелена.

Она казалась бледной, но собранной. Ни волнения, ни других эмоций. Темные волосы, тронутые первой сединой, были схвачены в хвост на затылке, а руки сложены на столе.

Некоторое время Патрик спокойно смотрел на нее. Потом произнес:

– В твоем доме обнаружены предметы, подтверждающие твои слова. Мы обнаружили остатки одежды Неи, которые ты пыталась сжечь, а также обнаружили следы крови на швабре, тряпке и в ведре.

Хелена замерла. Некоторое время она смотрела на Патрика, но потом, похоже, расслабилась.

– Все верно. Одежду девочки я сожгла в камине и помыла пол в сарае. Надо было и эти вещи тоже сжечь.

– Мы пока не понимаем почему. Почему ты убила Стеллу и Нею? – спросила Паула мягким голосом.

Хелена кивнула.

В комнате не ощущалось никакой злости, никакой агрессии. Атмосфера казалась почти убаюкивающей. Возможно, от жары – или оттого, что Хелена смирилась. Она отвела глаза. Потом начала говорить:

– Мы с Марией так радовались, что нам выпал шанс побыть вместе… Погода стояла прекрасная – как в течение всего лета. Хотя в детстве лето всегда солнечное. Во всяком случае, так потом вспоминается. Мы решили сходить со Стеллой на площадь и купить мороженое. Стелла жутко обрадовалась – впрочем, она и без того всегда ходила веселая. Хотя мы были намного старше, иногда нам нравилось играть с ней. А она любила потихоньку подкрадываться к нам. Самое большое удовольствие для нее было неожиданно выскочить и напугать нас. А мы позволяли ей это делать. Мы любили ее. И Мария, и я. Нам очень нравилась Стелла…

Хелена замолчала, ковыряя кожу вокруг ногтя. Патрик терпеливо ждал.

– Мы взяли с собой коляску и почти насильно усадили ее туда, пока шли во Фьельбаку. Купили ей самое большое мороженое. Она беспрерывно болтала. Помню, что мороженое у нее растаяло и потекло, так что нам пришлось сбегать к киоску за салфетками и оттирать ее. Стелла была… такая бурная. Всё всегда через край.

Она снова поковыряла ноготь. Из-под кутикулы выступила кровь, но Хелена продолжала тянуть за крошечный заусенец.

– По пути домой она тоже почти все время говорила. Прыгала впереди нас – нам с Марией показалось, что ее рыжие волосы так красиво смотрятся в лучах солнца… Они буквально светились. Эти волосы я потом много раз видела в своих снах…

Кровь потекла обильнее, стала стекать по пальцу. Патрик взял салфетку и протянул Хелене.

– Когда мы подошли к хутору, то увидели машину отца Стеллы, – продолжала та, оборачивая палец салфеткой. – Мы сказали ей идти домой, сказали, что папа ждет ее там. Мы… мы хотели избавиться от нее, чтобы побыть вместе. Мы видели, как она пошла в сторону дома, и были уверены, что она вошла в дом. Мы с Марией пошли к лесному озеру купаться. Мы разговаривали. Нам так этого не хватало – возможности встретиться и поговорить…

– О чем вы говорили? – спросила Паула. – Ты помнишь?

Хелена нахмурила лоб.

– Точно не помню, но почти уверена, что мы обсуждали наших родителей. Как это обычно делают подростки. Говорили, что они ничего не понимают, что несправедливы к нам. Мы с Марией очень жалели самих себя. Чувствовали себя жертвами и героями большой драмы.

– А что потом? – спросил Патрик. – Почему все пошло вкривь и вкось?

Сперва Хелена не ответила. Она начала ковырять салфетку, обмотанную вокруг пальца, отрывая крошечные кусочки. Тяжело вздохнула, потом снова заговорила – совсем тихо. Полицейские едва могли различить ее слова, так что Патрик подвинул магнитофон поближе, и они с Паулой подались вперед, чтобы лучше слышать.

– Мы вытерлись и оделись. Мария ушла в свою сторону, а я собиралась идти к себе домой. Помню, я волновалась, как объясню, почему у меня мокрые волосы. Но потом придумала, что скажу, будто мы вместе со Стеллой бегали под разбрызгивателем. Но тут появилась Стелла. Вместо того чтобы пойти домой, она шпионила за нами. И обиделась, что мы пошли купаться без нее. Рассердилась до слез. Кричала и топала ногой. По дороге домой она спрашивала, не можем ли мы искупаться – и мы ответили «нет». И она сказала…

Хелена сглотнула. Казалось, она колеблется. Патрик еще больше подался вперед, всем своим видом прося ее продолжать.

– Она пригрозила, что расскажет родителям, что мы ходили купаться. Стелла была неглупа, а уши у нее были как локаторы. Она где-то слышала, что родители не разрешают нам общаться вдвоем, и хотела таким образом отомстить нам. И тут я… Не могу объяснить, как и почему это случилось. Но я так скучала без Марии и знала, что, если Стелла действительно нажалуется, что мы одни пошли купаться, у нас больше не будет ни единого шанса встретиться…

Хелена смолкла и закусила губу. Затем подняла глаза и посмотрела на них пронзительным взглядом.

– Помните, как это было, когда вам тринадцать? Кажется, что на лучшей подружке или мальчике весь мир клином сошелся, и так будет всегда. Без этого человека мир просто рухнет. Именно такое чувство испытывала я к Марии. А Стелла стояла и кричала, кричала – и я знала, что она в состоянии все нам испортить, и когда она повернулась, чтобы бежать домой, я… меня охватила паника, и злость, и страх, и я хотела только одного – чтобы она замолчала! Так что я наклонилась, подняла с земли камень и швырнула в нее. Думаю, я хотела только заставить ее перестать кричать, чтобы уговорить промолчать, подкупить ее – только б она не разболтала. Но камень ударил ее по затылку с таким глухим жутким звуком – и ее крик вдруг оборвался, и она упала на землю, как мешок. Я так испугалась, что пустилась бежать, бежала всю дорогу до дома, вбежала в комнату и заперлась. А потом пришла полиция…