К тайнику сумел пройти без помех — любимца Йири всюду пропускали, даже в личные покои господина. И там, у стены, не выдержал — подкосились колени, Айхо съежился на полу. Показалось — шаги приближаются, легкие.

Поднялся, спрятал печать — перед глазами пятна радужные и хотелось завыть: вот-вот не сдержится. Чуть не молился уже — да приди же, скажи, что все знаешь — и отпираться не стану, признателен буду до конца дней за то, что избавил от этой ноши!

Скоро и в самом деле появился наместник, удивленно воззрился на актера.

— Что с тобой? Почему ты здесь и в таком виде?

Айхо ему впервые солгал. И в глаза при этом смотрел.

Йири поверил — а с чего бы не верить?

И разрешил уйти.

Этого приказа не отдавал господин — служившие наместнику сами себе приказали. У Скользящих в тени и времени отчитываться, ждать распоряжений — не было.

В тумане летел вороной конь. Наперерез ему из тумана выступили трое верховых. Дорога для гонца закончилась.

* * *

Шинори с коротким поклоном протянул господину запечатанный свиток. Взглянул вопросительно — остаться, уйти?

— Останься.

Йири сломал печать, развернул бумагу. Потом другую.

Прочел с интересом. Сделано грамотно — жалобы, имена, подсчеты. Разбирательства хватит не на один месяц. Давление на чиновников, незаконно присвоенные доходы, сокрытие истинного положения дел от Столицы. И его знаком заверено.

Талантливо, ничего не скажешь.

— Таких бы людей — мне на службу! Работу свою знают. А приходится убирать их с пути. Жаль…

Йири сложил письма — аккуратно, словно готовился отправить. Только печать приложить — и готово. Повернулся к Шинори.

— Знаешь, кто это сделал?

— Айхо, — ни минуты не колеблясь, ответил Шинори. — Его видели. Доигралась птичка.

Йири вскинул на него глаза. Промолчал.

Ниро, который, нарушая все мыслимые для верного слуги устои, подслушивал под дверью, охнул, прикрыл рот ладонью и скользнул по коридору к выходу. Совсем скоро из конюшни вылетела маленькая гнедая лошадка — для другого ее седлали, да Ниро у него повод вырвал.

* * *

— Иди к нему! Сейчас же иди, не жди, пока приведут!

Айхо мотнул головой, отчаянно и обреченно, — пряди рассыпались, в беспорядке упали. Ниро встряхнул его за плечи.

— Не могу.

— Дурак! Может быть, еще можно что-то исправить! Ты же знаешь, как он ценит тебя!

— Знаю. Больше, чем я заслуживаю.

— Ты же просто ошибся. Он может простить!

— За ошибки расплачиваются. И за ложь. Чем я лучше других?

У Ниро руки опустились.

— Шинори был прав. Твой брат не доверял мне с самого начала… Ниро выглянул в окно — отсюда был виден краешек дороги.

Пока — никого.

— Тогда я с тобой останусь.

— Скоро за мной прискачут?

— А я почем знаю? Но, думаю, скоро.

Айхо вскочил — словно птица вспорхнула, обнял Ниро, уткнулся лбом в его плечо.

— Уходи. Пожалуйста.

— Да нет же! Я останусь с тобой! — Ниро попробовал сдвинуться с места, пройти в глубь комнаты, но руки актера, легкие, слабые с виду, удерживали, не пускали.

— Уходи. Чем ты будешь — защитой? От… от него, что ли?

— Охх…

Ниро потер виски.

— Я просто буду с тобой.

— Ни к чему. Я и вправду виновен. Я обманул доверие. Хуже и быть не может. — Айхо держал его за руки, говорил, как мог, убеждая. — Ни ему, ни мне ты не поможешь. Только вред принесешь. Я же знаю…

Юный актер казался сейчас ребенком, которому подарили сказку и тут же отняли. И хотелось бы плачем вернуть все назад, да не перед кем плакать, вот он и уговаривает себя, что сказок нет. Айхо растерянно смотрел на Ниро и подталкивал к двери.

— Ну, уходи! — повторил в третий раз.

— Я все равно буду просить за тебя!

— А? Да… — Так же растерянно Айхо смотрел на него. Неуверенно и испуганно, и думал о чем-то другом.

— Говоришь, скоро?

— Что с тобой, Айхо?

— Ничего, — быстро проговорил. — Ты увидишь его… первым. Скажи, что я… сожалею о том, что… что… — запнулся, не стал продолжать. Обреченно закончил — выдохнул: — Вот.

С трудом разжал руки, смотрел, как Ниро сделал шаг к двери, еще один… и еще… как остановился в проеме и с Айхо глаз не сводил.

— Ну, пожалуйста! — выговорил совсем безнадежно, и Ниро повиновался.

Айхо дождался, пока Ниро вскочит на лошадь и покинет двор, и сам выскользнул за ограду. Побежал, словно стая демонов гналась по пятам. Мимо реки, в лес, к заветному ильму. Не разбирая дороги, бежал по траве, спотыкаясь, только прижимал к боку кусок холстины, скрывавший предмет, который с собой захватил. В конце концов, продравшись через кусты, упал на колени в траву. Прямо перед Айхо возвышался огромный ильм, пчелы гудели неподалеку. Один. Здесь Айхо никто не найдет.

Обнял старый ствол, прижался к нему щекой.

После данного слова…

Уходить нужно достойно. Хоть что-то достойное совершить. И легче так, чем…

«Как подобает» — слова красивые. Только преступники вроде Айхо, если попадут в руки служителей закона, умирают долго. Трудно. Один раз Айхо видел такую смерть и хорошо запомнил подробности. И все же… чтобы хоть не совсем с презрением его вспоминали.

Не глядя, протянул руку, нашарил в траве сверток. Так же, не глядя, развернул нож, в наивном бездумии стараясь не порезаться.

* * *

На золотом ободке плясали солнечные искры. Там, внутри, духи золота затеяли беспечную пляску. Йири смотрел на кольцо. Вспоминал. Айхо… Несколько лет назад, в Столице, во время болезни Благословенного, казначей Островка поплатился за доверие к такому вот существу. Йири даже имя запомнил — Оэни. Ирис. Потрясла его тогда эта история, хоть и самому трудно пришлось. Больно видеть, что твое доверие обманули. А потом несколько слов — и все. Тот казначей позора не смог вынести или не перенес смерти предавшего его любимца? Не узнать. И все это в прошлом. Уж Йири точно умирать не намерен, да и письма подложные у него — опасности нет. А этот с глазами-черешнями понял ли, что натворил?

Йири спустился в сад, пошел по дорожке. Шелест одежды сливался с шорохом ветра.

Сам виноват. Оба виноваты, каждый по-своему — только, по счастью, платить одному.

А Шинори — неужто рад? Чему же? Тому, что обмануто доверие господина? Что плохо придется мальчишке, и без того знавшему больше сомнительных радостей, чем настоящих? Тому, что среди людей в очередной раз порезвилась подлость?