«А тогда, – думал Соларатов, – я быстро вернусь обратно, войду в дом и разделаюсь с женщинами. Свидетели. Придется убить всех».

* * *

Боб, напрягая последние силы, обогнул склон горы. Нет более унизительного и более отупляющего способа передвижения, чем ползание по-пластунски, а ему пришлось ползти достаточно долго. Колени и локти болели от бесконечных ударов о камни. Снег лез в рот и набивался за воротник. А теперь он наконец-то оказался в относительной безопасности.

Он несколько секунд полежал неподвижно, тяжело дыша и чувствуя, как по всему телу течет пот. По крайней мере, Соларатов не успел забраться выше его, чтобы расстрелять его сверху вниз, пока он полз.

Во рту у него было сухо, а все тело требовало кислорода, который кровь не успевала достаточно быстро разносить по артериям и капиллярам. Сердце гремело, словно барабан, в который колотит сумасшедший. Перед глазами все двоилось и расплывалось. И все же усилием воли он заставил себя успокоиться, затащил ослабевшее тело на гору и посмотрел через какие-то камни на оставшуюся позади долину.

Ничего.

Никаких следов Соларатова. Далеко внизу среди огромного поля никем не потревоженного снега лежал безмятежный с виду дом. А возле камня на верху уступа, где недавно прятался русский, теперь, похоже, никого не было.

Боб поднял винтовку и принялся рассматривать склон горы через прицел. Если бы он был на месте Соларатова, то поступил бы именно так: лез бы вверх, все время пытаясь получить преимущество по высоте.

Но он так ничего и не увидел: ни поднятой поспешными движениями снеговой пыли в воздухе, ни каких-то других признаков того, что белый покров был где-то как-то потревожен. Убрав от глаза прицел, он постарался вытеснить из своего сознания всякие мысли; в таком состоянии его периферическое зрение, подчиняющееся подсознанию, могло заметить что-нибудь такое, что пропустили его целеустремленно осматривавшие местность глаза, и подать сигнал тревоги. Но он ничего не увидел: ни на склонах перед ним, ни в ровной долине внизу не было никакого движения. Он немного попятился назад.

Может быть, Соларатов спустился вниз и сейчас пытается подобраться к дому и закончить свою работу? Сомнительно: ему придется для этого слишком долго пробыть на виду, и он в любой момент может получить пулю. Боб еще раз обдумал такой вариант.

"Нет, он обязан заняться мною. Первой его задачей является ликвидация угрозы, потому что он не камикадзе, который выполняет задание ценой своей жизни, и не фанатик. Он профессионал. Работа имеет для него смысл лишь в том случае, если он может убежать. То, что его не видно, означает, что он движется каким-то обходным маршрутом, что он перешел на аварийный режим, – в общем, все, что угодно.

Он придет.

Он начнет охоту на меня".

Боб взглянул вверх. Склон горы уходил к небу и скрывался в тумане, который на самом деле был облаком. Соларатов мог бы забраться туда, потом при помощи какого-нибудь волшебства спуститься в нужном месте и выстрелить в него.

Боб огляделся, ища место, где можно было бы укрыться.

То, что он увидел, ему очень не понравилось.

Уступ, на который он взгромоздился, тянулся, словно полка, огибая неровную поверхность склона, но через двести пятьдесят метров обрывался, вернее, его прорезал овраг – глубокая рана, разрубившая гору, длинный, неровный шрам, оставшийся после какого-то древнего природного катаклизма. Там было много кустов и камней, засыпанных девственно чистым снегом. Но дальше, за этим разрывом, не было ничего, лишь гладкий и пустой горный склон, на котором вообще не было никакого укрытия.

Боб осмотрел склон над собой. Здесь было слишком круто для подъема, хотя не исключено, что ему как-нибудь удастся подняться вверх после того, как он пересечет разрыв.

Он посмотрел вниз, на долину. Она вся была усеяна деревьями и кустами, накрытыми высокими снежными шапками; все растения изогнулись в причудливых позах и прижались к земле под тяжестью навалившегося на них белого бремени. Это был скульптурный сад, зимняя страна чудес, тематический парк, красивый, гротескный и в то же время невероятно изящный, кружевной узор тонких веточек, на каждой из которых лежало не менее двух сантиметров белейшего в мире вещества. С расстояния в шестьсот метров это выглядело очень поэтически, но тот, кто попал бы туда, вряд ли сумел бы выбраться.

На самом деле у Боба не оставалось никаких вариантов. Он должен был добраться до шрама в боку горы и занять позицию среди камней. Оттуда он сможет произвести один хороший выстрел в Соларатова, который, вероятнее всего, будет спускаться сверху. У Соларатова будет преимущество по высоте, но он не будет знать, куда смотреть. Ему придется высматривать своего врага, и он выдаст себя во время поисков.

«Вот тут-то я его и подловлю», – подумал Боб, страстно желая поверить в это.

И тут он заметил, что пошел снег. Снежинки снова летели вниз, вились и метались на ветру, с каждой секундой их становилось все больше, они сыпались все гуще и гуще.

Видимость стремительно ухудшалась.

Бобу это очень не понравилось.

* * *

С неба валил снег. Соларатов, тяжело дыша, пробирался среди чахлой растительности, обрамлявшей гору; большая часть листвы попадала с ветвей под тяжестью снега. Он почти бежал, огибая долину, оставаясь невидимым оттуда и пока что не приближаясь к дому. Он знал, что сквозь снег Суэггер, куда бы он ни забрался, не способен видеть Соларатова. Скорее всего он даже и не смотрел в этом направлении.

Обойдя долину, русский вышел к рощице и остановился, пригибаясь, за упавшим деревом, которое все еще продолжало опираться на торчавшие ветки. Вокруг из серого неба мягко валил снег. В мире не было слышно ни звука.

Он читал землю, разыскивая естественные укрытия, которыми мог бы воспользоваться опытный человек. Это было нетрудным делом, поскольку горный склон был почти ровным, лишь кое-где привлекали глаз редкие кусты. Говоря по существу, между ними шла самая настоящая маленькая война в ее чистейшем, беспримесном виде, сведенная почти что к абстрактному выражению: двое одетых в белое мужчин в белом холодном мире, в чрезвычайно высоких белых горах охотятся друг на друга, используя до последней капли весь опыт и удачу, которыми обладают. Кто умеет лучше разгадывать загадки, тот и победит; дело тут вовсе не в храбрости и даже, если уж быть до конца откровенным, не в умении чуть более метко стрелять. Все сводится к одной вещи: кто лучше умеет использовать на практике снайперские навыки.

Соларатов увидел глубокий шрам в склоне горы прямо перед собой и понял, что у его добычи, когда она дойдет до края, не останется никакого выбора, кроме как искать убежище в вершине этого провала.

Он поднял бинокль и вгляделся туда, но не увидел ничего, кроме покрытых снегом камней. Видимость была неплохой, хотя в оптике и мельтешили снежинки.

«Суэггер там, наверху. Он должен быть там».