просто тратит боеприпасы. Данвуди, разумеется, не сбежал — от отступал, чтобы подготовиться к новой атаке.

Пендергаст встал на колени, пытаясь отыскать фонарик. Поиски в густой темноте принесли успех, но сразу за ним последовало разочарование, потому что фонарик оказался сломан. Теперь Пендергаст был совершенно слеп на этой незнакомой территории. Следующая атака могла последовать в любой момент, с любого направления. Прилив теперь поднялся до такого уровня, что агент оказался в ловушке на этом травянистом острове вместе с Дунканом. Один не мог ускользнуть от другого. Но, несмотря на свое огнестрельное оружие, он находился в тяжелом положении. В этой густой траве, прикрываемый шумом сильного ветра, Дункан мог буквально проползти в нескольких футах от агента и остаться незамеченным. Пендергаст понимал, что, если он останется тут и будет дожидаться атаки дикаря, это будет означать заведомый проигрыш.

Вопрос состоял в том, как изменить шансы на успех в свою пользу. Существовал только один возможный выход. Он был экстремальным, но мог сработать.

Даже когда Пендергаст нашел решение, он понимал, что Дункан готовится к следующей атаке, и на этот раз агенту может не посчастливиться увернуться. Лишь в одном он был уверен: Дункан будет приближаться против ветра, чтобы не выдать свое присутствие зловонием.

Против ветра. Это было важно.

Он схватил и скомкал охапку сухой травы, затем вытащил карманную зажигалку и поджег ее. Она вспыхнула на ветру, громко потрескивая. Агент сунул горящий пучок в густую растительность, помахав им, и сухие стебли мгновенно занялись громким потрескивающим огнем. Порывы разгоняли огонь по ветру, пока Пендергаст, оставаясь с подветренной стороны, шел по диагонали от распространяющегося огня. Продвигаясь дальше, он снова и снова тыкал импровизированным факелом в сухую траву, каждая новая зароненная искра вспыхивала и соединялась с остальными.

Менее чем за минуту по острову с сумасшедшим треском и ревом пронеслась настоящая стена огня, искры и пламя подскакивали вверх. Пендергаст продолжал двигаться против ветра через несгоревшую траву, пока не дошел до того места, где начинались илистые отмели, которые окружали остров. Сейчас облака стали немного тоньше, а прилив все еще нарастал. Вся сцена была освещена ужасным светом пожара, который отражался на блестящих илистых наносах, окрашивая их в цвет крови.

Пендергаст внимательно наблюдал за пожаром. Как он и предполагал, огонь, подгоняемый восходящим ветром, двигался по дуге, как петля, затягивающая сама себя. Пламя теперь стало преисподней, а окружающий воздух все больше нагревался. Минута за минутой площадь незатронутых зарослей сокращалась. С «Лес Баером» наготове, Пендергаст начал обходить остров, держась у самого края травы, двигаясь быстро и бесшумно.

Наконец сквозь рев пламени Пендергаст услышал крик: вопль ярости и отчаяния. Он двинулся на звук по краю травы. Вскоре после этого послышались тяжелые шаги: пламя выкурило Дункана из зарослей и заставило его запаниковать.

Быстро, как атакующая змея, Пендергаст бросился в траву. Испуганная фигура бежала по касательной к пламени, его плечи подсвечивались сзади огнем. Пендергаст помчался за ним, запрыгнул на спину, оглушив его ударом приклада своего пистолета. Когда они упали на землю, он вырвал штык из руки Дункана и отбросил его в наступающее пламя. Сковав запястья Дункана за спиной наручниками, он встал и наполовину потащил, наполовину вывел полубессознательного мужчину из приближающего огня и оказался на отмели. Там он позволил ему рухнуть в грязь.

Ожидая, пока мужчина придет в чувства, Пендергаст счистил как можно больше сажи и высушенной грязи со своих рук и ног. Вскоре он увидел, что глаза Дункана раскрылись — гротескно белые по отношению к покрывающей его грязи. Они уставились на него с немой яростью.

— Побереги свои силы, — сказал Пендергаст. — Нам придется немного подождать, пока наступит отлив. И тогда я отведу тебя к твоему брату.

40

Бурю, которая задерживалась над Эксмутом последние несколько дней, прошлой ночью снесло ветром, и наступившее утро было ясным и теплым. Сейчас полуденное солнце великодушно сияло над главной улицей, вызолачивая витрины и товары за их стеклами, и резко очерчивая большую толпу, собравшуюся перед полицейским участком. Персиваль Лейк и Кэрол Хинтервассер стояли вместе у порога ее магазина позади толпы. Он сжимал сумку в одной руке, а другой обнимал за талию Кэрол.

Лейку показалось, что он присутствует на исключительном — пусть, мрачном и болезненном — событии маленького городка Новой Англии. На ступеньках полицейского участка был установлен микрофон и подиум, и за последний час перед ним довелось постоять всем, кто занимал хоть мало-мальски значимый пост.

Собрание началось с первого члена городского управления, пожилого и замкнутого человека старой закалки из Новой Англии, который, несмотря на свою должность, редко появлялся на публике. За ним следовал другой представитель городского правления. Дана Данвуди, конечно же, присутствовать не смог. Затем появились такие известные люди, как директор библиотеки и этот нудный бывший актер, Уорли. И последним свою позицию перед микрофоном занял шеф Мердок, его тучная фигура повернулась так, чтобы редкие фотографы прессы смогли снять его в профиль. Он уже подробно описал свою важнейшую роль в раскрытии этого дела. Теперь же он выражал облегчение тем, что это «позорное пятно» — в виде клана Данвуди и их новых, а также старых преступлений — наконец-то, было смыто с города. Его заместитель Гэвин, стоящий в стороне, выглядел сконфуженно от всего этого внимания. По другую сторону от Мердока находился опечатанный стеклянный футляр, с лежащими в нем двадцатью одним кроваво-красным рубином, которые составляли «Гордость Африки» и ослепительно сияли в лучах солнца. Они находились под наблюдением старомодного представителя лондонского «Ллойда», который — как знал Лейк — не просто охранял их, но и вскоре должен был вступить в права владения ими. В конце концов, «Ллойд» выплатил компенсацию на эти драгоценные камни более века назад и в результате стал их законным владельцем.

Лейк все еще не мог поверить, что эти драгоценности — и тело, в котором они когда-то находились — все эти годы пролежали в его подвале.

Последние несколько дней принесли с собой такой ряд потрясений — одно разоблачение за другим, каждое последующее более шокирующее, чем предыдущее — что Лейк чувствовал себя совершенно измученным. Как, несомненно, и многие другие жители города. И все же почти все они явились сюда. Ярко освещенное солнцем море голов — сотни и сотни — простиралось от ступеней полицейского участка, по крайней мере, на один квартал. Взгляд скульптора бродил по ним, выхватывая знакомые лица. Марк и Сара Лилли — в сочетающихся между собой нарядах, Старый Бен Бойл, Уолт Аддерли,