секретно» (1995. № 2) в рубрике «Сенсация», и многие сочли версию вполне правдоподобной. «Не верю, – пишет А. Тиле, – что в мозгу русского мог родиться такой изуверский план… А вот в ЦРУ такой план мог быть разработан, и теперь уже имеется довольно много данных, что такой план был»[1626].

Сходная версия истории распада СССР изложена в книге известного писателя, главного редактора газеты «Завтра» Александра Проханова «Хождение в огонь» (2011). «Певец красного государства» полагает, что замысел его разрушения зародился в КГБ, захватившем после смерти Л. И. Брежнева реальную власть в стране. На закрытых совещаниях ближайших сподвижников Ю. В. Андропова был вынесен приговор Советскому Союзу как «нерентабельной империи» и принят план ее разрушения – сброса окраинных республик и превращения РСФСР в преуспевающее, конвергированное с Западом национальное государство. Начавшуюся «перестройку» СССР в этом направлении продолжил призванный Андроповым во власть М. С. Горбачев и сформированная Комитетом команда «перестроечников». Горбачев, как верный последователь Андропова, продолжил работу по сознательному уничтожению социализма, а вместе с ним и СССР. На определенном этапе «перестройки» КГБ содействовал передаче полномочий Горбачева Б. Н. Ельцину. При нем замысел Андропова был полностью реализован – СССР прекратил свое существование[1627]. Горбачев в последнем интервью в качестве президента СССР произнес: «Главное дело моей жизни сбылось»[1628]. Создается впечатление, что разрушение СССР и стало «главным делом» его жизни.

Если не понимать заявление президента СССР столь прямолинейно, можно утверждать, что он не использовал имеющиеся шансы уберечь страну от развала. Один из них представляется вполне осуществимым видному политологу, директору Центра имени Бертольда Бейца Германского общества внешней политики А. Г. Рару: «Если бы Горбачев в свое время, не в 91-м, а раньше, еще в 90-м году провозгласил свободные, с альтернативными кандидатами выборы на пост главы государства, он бы их проиграл, уступив Ельцину – лидеру российского демократического движения. В таком случае Советский Союз под другим названием и в другой форме мог бы просуществовать еще несколько десятилетий»[1629]. Однако этому предположению трудно было осуществиться, поскольку незадолго до Беловежского акта было подписано тайное соглашение Б. Н. Ельцина с властями США о предоставлении ему карт-бланша на смещение Горбачева в обмен на обязательство «выжечь каленым железом все советское» в своей стране. С тех пор в США время от времени проявляется недовольство тем, что «Россия не придерживается негласных соглашений, которые были подписаны ее руководителями»[1630].

По прошествии двух десятилетий после распада СССР названа одна из глубинных, на наш взгляд, причин русской трагедии 1991 года. «В СССР, в отличие от Китая, не было самого главного, что могло бы удержать старую, настоящую Россию от распада: не было национальной элиты в точном смысле этого слова, не было среди верхов (и прежде всего столичных верхов) тех, кто бы ставил национальные интересы выше своих собственных. Не обладали российским национальным сознанием ни те, кто решал судьбу страны, ни народные массы, которые слепо шли за своими поводырями – за Борисом Ельциным, Юрием Афанасьевым, Гавриилом Поповым, Анатолием Собчаком, Еленой Боннер»[1631].

Широкое хождение имеет объяснение крушения СССР его проигрышем в холодной войне в результате технологического отставания и снижения уровня конкурентности, в более широком плане – поражением социализма в многовековом соперничестве с либерализмом[1632]. В противовес этому выдвигаются концепции, полностью отрицающие разрушительное действие внешних сил и придающие значение только внутренним факторам упадка и распада СССР, и прежде всего – экономическому кризису, нараставшему в СССР в течение десятилетий[1633]. Плодом абсолютизации одного из внутренних факторов является утверждение: «В разрушении СССР повинен русский национализм и он же является основной опасностью для России»[1634]. Столь же рискованной представляется и сентенция о том, что «в конечном счете, свержение коммунистического режима оказалось триумфом русского национального сознания над сознанием коммунистическим», а распад СССР следует воспринимать «как величайшее завоевание русского народа и российских демократов»[1635].

Отдельные представители российской исторической науки (среди них – руководители исторических институтов РАН) держатся своеобразной «генеральной линии», согласно которой развал Союза отражает объективный процесс, имеющий всемирный характер. Директор академического Института всеобщей истории А. О. Чубарьян полагает, что это «результат, с одной стороны, роста национального самосознания, с другой – краха тех методов, с помощью которых создавался и жил СССР»[1636]. А. Н. Сахаров (директор Института российской истории в 1993–2010 гг.) успокаивал сограждан: «Происходит то, что и должно происходить… Россия просто проходит со значительным запозданием те же цивилизационные ступени эволюции, что и другие развитые страны»[1637]. Дескать, цивилизационное развитие и политическая жизнь 1960–1970-х годов «практически подготовили распад СССР», и тут уж ничего не поделаешь[1638]. Бывший председатель Верховного Совета РФ, член-корреспондент РАН Р. И. Хасбулатов утешается том, что в 1991 году Союзу ССР удалось избежать худшего – полномасштабной гражданской войны или ядерного апокалипсиса. Произошел не полный крах, а лишь полураспад Советского Союза. Ценой неимоверных усилий Верховного Совета РФ удалось спасти хотя бы Российскую Федерацию[1639].

Р. Г. Пихоя в статье «Почему распался СССР?» полагает, что СССР разрушился несмотря на то, что в нем «отсутствовала сколько-нибудь организованная и массовая политическая оппозиция». Он считает также, что «не было и нет единственной, главной причины развала СССР»[1640]. Однако, заключая статью, автор по сути дела называет эту причину. Он пишет: «Советская система оказалась принципиально нереформируемой. Она могла жить только как система централизованная, “свинченная” номенклатурной, партийно-государственной вертикалью, использовавшая в качестве источников своего бытия государственную собственность, огромные природные ресурсы и возможности мобилизационной экономики. Угроза внешней опасности, стабильность, определенные социальные гарантии для граждан СССР, надежда на “светлое будущее” составляли внутреннюю суть советской системы. Будучи нереформируемой, эта система оказалась нежизнеспособной»[1641].

Таков же и основной тезис современной западной идеологии и пропаганды. В соответствии с ним СССР, как и советский социальный строй, рухнул будто бы в силу своей внутренней несостоятельности, будто он изжил себя сам по себе, будто советские люди сами (на своем жизненном опыте) пришли к мысли о необходимости отказа и от своего «имперского» государства, и от социализма[1642].

Не согласных с такой позицией много. Что бы ни говорили об объективности процесса, настаивают они, факты неопровержимо свидетельствуют, что преднамеренное разрушение СССР было следствием целенаправленной политики «демократов»[1643], и содеянное в Беловежской пуще «будет осуждено как самая чудовищная ошибка за всю историю Российского государства»[1644]. Отражением этой тенденции является принятие Государственной Думой РФ 15 марта 1996 года постановлений «Об углублении интеграции народов, объединившихся в Союз ССР» и отмене постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года «О денонсации Договора об образовании СССР» и «О юридической