– То есть у вас был романтический вечер при свечах?

– Нет, деловая встреча. Он начальник, я подчиненная, я против служебных романов. И если хозяин дома захотел зажечь свечи, я не могла с ним спорить. Может быть, у него традиция всегда при свечах обедать?

Карнаухов угрюмо молчал. Он записывал ее показания от руки. Закончив, поднял глаза и, оправдываясь, сказал:

– Есть компьютер, но мне как-то сподручнее по старинке. Если вдруг заставят переделать, то придется… – Даша пожала плечами – какое ей дело до того, как он ведет свою документацию? А следователь вдруг наклонился вправо, как будто хотел заглянуть под стол, и спросил: – Вы вчера в этих сапогах были?

– В этих, – подтвердила Даша.

– А не могли бы подошвы показать? Ноги особенно задирать не нужно, я и так увижу.

Он вышел из-за стола, наклонился и посмотрел, сначала одну подошву, потом другую. Вернулся за стол. Почесал ухо, снял трубку с телефонного аппарата. Набрал внутренний номер.

– Витя, заскочи ко мне. Надо проверить один отпечаток и сравнить с тем, что найден в доме убитого. – Вернув трубку на рычаг, Карнаухов вновь посмотрел на девушку. – История, конечно, очень интересная наука, признаю… Столько всего можно узнать. Историческими романами некоторые зачитываются, хотя вымысла в них больше, чем правды. Вы согласны? Но людям нравятся такие книги. И детективы вот читают все – потому что помимо того, что всегда интересно узнать, кто, когда, кого и как, детективы развивают логическое мышление, интуицию, смекалку. Большинство преступников если и читают, то исключительно детективы. И как ни странно, сочувствуют не убийцам, а тем, кто их пытается обезвредить. Парадокс? Но в этом как раз и содержится воспитательная часть подобной литературы, которую многие и за литературу не считают. На наших зонах есть библиотеки. И женщины, отбывающие срок, пусть предпочитают любовные романы, но и детективами не брезгуют. А мужчины-зэки читают только детективы. А вот исторические книги там почему-то спросом не пользуются…

Даша промолчала, намеки следователя ей очень не нравились, но адвокат ободряюще кивнул, и она немного успокоилась.

Открылась дверь, в кабинет зашел худощавый мужчина.

– Ну, чего здесь?

Карнаухов посмотрел на девушку.

– Дарья Александровна, если вас не затруднит, снимите правый сапожок.

– Это обязательно?

– Боюсь, что без этого нам не разобраться.

Даша сняла сапог и протянула следователю. Но его взял худощавый мужчина. Перевернул, посмотрел на подошву.

– Да-а, – почти весело произнес он, – полная идентичность отпечатков. Мы, конечно, проведем экспертизу как полагается. Но фактура подошвы, цвет парафина… Все совпадает. Ну, я пошел…

И мужчина, словно включив повышенную передачу, быстро вышел из кабинета, унося с собой сапог.

– Я не совсем поняла, – удивилась Даша.

– А что тут не понять? Орудием убийства господина Копатько является тяжелый бронзовый подсвечник, которым ему нанесли несколько ударов по голове. Предположительно, сначала ударили сзади по затылку. А потом уже лежащего били в область височной кости. Свечи при этом выпали, и убийца наступил на одну из них. На подсвечнике сохранились четкие отпечатки. Мы сравним их с вашими отпечатками пальцев. Почему-то мне кажется, что они совпадут. Сравним отпечаток обуви. Виктор Степанович очень опытный эксперт – один из лучших в городе, может, даже самый лучший, а тогда… Ну, вы и сами понимаете… – нехорошо ухмыльнулся следователь.

Даша обернулась на адвоката, но тот сидел молча, не вмешивался, словно все происходящее его не касается, или так глубоко задумался? И тогда она ответила:

– Но я же сказала, что прикасалась к подсвечнику. Конечно, там обнаружатся мои отпечатки. Разве вы это не зафиксировали в протоколе?

– Все указал. Вы потом, перед тем как подписывать, внимательно прочитаете.

– И это еще не все, – поспешила Даша, – я забыла сказать, потому что не посчитала это важным, что когда Владислав Петрович ставил на стол один из подсвечников, он упал…

– Копатько упал? – с серьезным видом переспросил Карнаухов.

– Подсвечник. Упал на пол. Свечи выпали. Одна погасла, а вторая продолжала гореть. В этот момент я находилась рядом и, чтобы не касаться руками горячей свечи и опасаясь, что паркет может загореться, придавила горящий фитиль ногой. Вернее, подошвой сапога.

– Если вы сомневаетесь в показаниях моей подзащитной, вам придется доказывать обратное. Отпечаток подошвы – это не самая важная улика, – обратился к следователю Леонид Сергеевич.

– Разберемся, – ответил Карнаухов.

– Нас в коридоре ожидает человек – знакомый госпожи Шеиной, который по предварительной с ней договоренности встретил мою подзащитную на трассе и подвез до дома, – добавил адвокат. – Он подтвердит ее алиби.

Майор с усмешкой кивнул.

– Мне кажется, я даже знаю, кто это. Однако ваш свидетель – друг подозреваемой, дарит ей цветы, вполне возможно, между ними отношения…

– Дмитрий просто мой сосед, – возразила Даша.

– Одно другому не мешает. Просто соседи не дарят среди зимы своим соседкам без всякого повода дорогие букеты. А следовательно, ваш… сосед может и под присягой подтвердить что угодно, чтобы выгородить вас. К примеру, о чем говорили в корчме на литовской границе Гришка Отрепьев и монахи Варлаам и этот второй… как его?.. – Карнаухов посмотрел на Дашу. – Подскажите, Дарья Александровна, у вас ведь исключительная память.

– Мисаил, – ответила она.

Вернулся эксперт. На этот раз в его руке был не только сапожок, но и чемоданчик.

– Полное совпадение, – сообщил он. – Сейчас мои девочки распечатают заключение.

Он поставил чемоданчик на стол, раскрыл и посмотрел на Шеину:

– Мадемуазель, позвольте снять с ваших пальчиков отпечатки. – Даша протянула руки. – Не бойтесь, барышня, это не больно, – пошутил эксперт.

Кульков внимательно и молча наблюдал за процессом, а когда все закончилось, вздохнул:

– Господа сыщики, лучше бы вы реальных преступников искали.

Больше вопросов Даше не задавали. Ей вернули обувь, а потом попросили подписать протокол.

Она прочитала, потом прочитал адвокат, который сразу сделал замечание Карнаухову за неразборчивый почерк, но, ознакомившись с текстом, кивнул своей клиентке:

– Все верно, можете подписать.

Шеина взяла ручку и написала внизу страницы: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». И поставила фамилию.

После чего ее попросили подождать в коридоре. Она вышла вместе с адвокатом, на потертом стуле с букетом все тех же утренних орхидей сидел Дмитрий.

– Все нормально? – спросил он, уступая ей свое место.