способен к обучению и впитыванию информации, чем мозг взрослого. Поэтому общение может оказаться более плодотворным при условии, что ребенок достаточно усидчив.

— Ура, у меня теперь есть мозговитый друг! — не очень убедительно порадовалась Лахджа.

— Мы заключили договор с твоей дочерью, — произнес Ле’Тоон. — Я буду обучать ее в течение полугода.

— А что взамен? — быстро спросил Майно.

— То, что нужно любому кэ-миало. Знания. По-настоящему ценные знания.

— И-и-и… каким образом ты получишь эти знания?

Следом за мамой и папой в библиотеку вошла Вероника. На родителей она глядела настороженно, подозревая, что опять сделала что-то не так.

Хотя она просто сама нашла себе учителя, потому что папа с мамой совсем ничего не предпринимали.

— О Кто-То-Там, какая ты нетерпеливая, — вздохнул папа. — Подождала бы пару дней, нашли бы мы тебе репетитора. Я просто выбирал самого лучшего, это же не пустяк.

— Я самый лучший, — заверил Ле’Тоон. — Ни один смертный не сравнится с кэ-миало.

— Ле’Тоон, быть умным — не значит быть хорошим учителем, — произнесла Лахджа. — И как же твои обязанности провайдера? Вам вообще можно надолго покидать Паргорон?

— Кэ-миало редко это делают, — подтвердил Ле’Тоон. — Но это возможно. Моя зона приема-передачи просто распределится между другими кэ-миало, никто не пострадает. Большинство демонов даже не заметит моего временного отсутствия.

— Я хочу знать условия вашего договора, — потребовал Майно. — Моя дочь — несовершеннолетняя, без согласия родителей контракт с ней ничтожен.

— Это зависит от предпочитаемой юридической системы, — возразил кэ-миало. — Есть немало миров, где возраст юридической ответственности наступает очень рано. Однако тебе не стоит тревожиться, мой гонорар не доставит никому беспокойств.

— Ле’Тоон, не крути жопой, — прищурилась Лахджа. — Ежевичка, что ты пообещала этому мозгососу?

— Конфету, — отвела взгляд Вероника.

— А потом?

— Много конфет.

— А потом? Что в итоге пообещала?

У Вероники забегали глаза. Она тихо призналась:

— Папину монографию.

— Что?.. — резко повернулся папа.

— Это выгодная сделка для вас, — заверил Ле’Тоон. — Вы ничего не утратите. Я просто отсканирую и переработаю содержимое твоих работ для кэ-сети. Мы легко делаем это и удаленно для многотиражных носителей информации, чей отпечаток в ноосфере достаточно глубок, но твой труд слишком специфичен и мало кем пока прочтен полностью, так что мне нужен физический экземпляр, а в идеале — оригинал, поскольку он хранит больше, чем копии.

Майно Дегатти стоял с отсутствующим видом. Он должен был догадаться, что его труд заинтересует не только волшебников, но и демонов. Их же это тоже напрямую касается.

И они бы в любом случае его заполучили, кэ-миало буквально пылесосят окрестные миры, собирая всю информацию, какую могут. Вплоть до количества вилок и ложек в доме какой-нибудь одинокой старушки. Им все годится, для них это одновременно пища, предмет торговли и объект коллекционирования.

— Это очень скромная плата за полгода работы, — сообщил Ле’Тоон. — Однако я рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество с Вероникой Дегатти, поэтому на этот раз удовлетворюсь малым.

Лахджа подумала и пожала плечами. Ладно уж. Если к ним как к себе домой ходит бушукский банкир и заглядывает на чашку кефира демолорд, глупо упираться рогом из-за рядового кэ-миало. Тем более, что это Ле’Тоон, с которым Лахджа общалась много лет.

Ле’Тоон тем временем по-хозяйски плавал вдоль книжных стеллажей, явно выискивая что-нибудь, чего в кэ-сети еще нет. Его гибкие тонкие щупальца колыхались, как у медузы, но ничего не касались — кэ-миало не используют эти свои отростки как конечности, они нужны чтобы держаться в воздухе, плавать на манер кораблика. У самых древних и могучих кэ-миало щупальца атрофируются, и они почти перестают выползать из своих нор.

— …Это я читал, это я читал, это я читал… — доносилось из недр пульсирующего мозга. — О, это я не читал…

— Руки прочь от моих заметок, — потребовал Майно. — То есть щупальца.

— А, это мусор, — разочарованно отплыл кэ-миало, игнорируя волшебника.

Он просто тебя поддел в ответ на твою жадность. Я уверена. У Ле’Тоона едкое чувство юмора, и он мелочно-мстителен.

Это не жадность!

Майно с Ле’Тооном не нашли общего языка. Лахджа вот быстро привыкла к новому домашнему учителю, хотя и старалась не оставлять Веронику с ним наедине. Майно же, возвращаясь вечерами домой, смотрел на парящий у обеденного стола мозг волком.

Нет, он привык, что у него постоянно полон дом демонов, но кэ-миало рядом с дочерью его напрягал. Эти создания крадут знания, высасывают память. Превращают разумных индивидов в слюнявые овощи.

А Вероника совсем маленькая и еще очень доверчивая. Ее счастье, что она живет в настолько непростой семье, что демоны немного опасаются ей вредить. Тот же Ле’Тоон давно знаком с Лахджой и вряд ли посмеет обидеть ее дочь.

Он ведь знает, как кончила Ассантея.

— Не то чтобы я возражал, но для чего ты всегда в столовой во время ужина? — спросил Майно однажды. — Ты же не ешь… в обычном смысле.

Ле’Тоон вместо ответа протянул щупальце.

— Ой, да ладно! Ты что, вот за это хочешь плату?!

— Тебе нужна информация. Ты знаешь условия.

— Он просто издевается, не слушай его, — вмешалась Лахджа.

— Я не отвечу бесплатно, — повторил Ле’Тоон, повернувшись к Матти. Глаз у кэ-миало не было, но все равно стало понятно — он пристально глядит именно на попугая.

Тот старался не приближаться к новому жильцу. Информационный фамиллиар, живой справочник, набитый фактами на зависть «Озирской энциклопедии», для кэ-миало он был изысканным лакомством и прекрасно это понимал. Каждый раз, когда Ле’Тоон и Матти оказывались в одной комнате, демон испускал волны, похожие на ментальное слюноотделение.

— Пожалуйста, не надо трогать домашних, — попросила Лахджа.

Кэ-миало ничего не ответил.

Но к своим обязанностям он относился добросовестно. Вероника теперь снова жила по строгому расписанию, каждый день занимаясь под руководством летающего мозга. Ле’Тоон знал все, что проходят в парифатских школах, всегда видел, как Вероника усвоила очередной урок, что она еще не поняла, где у нее слабые места. По ментальному излучению он ощущал, насколько она устала, и давал ровно столько, сколько нужно.

— …Закончим на сегодня с арифметическими действиями, — говорил он, чувствуя, что Вероника уже начинает ненавидеть свою тетрадку в кружочек. — Займемся более занимательными для маленьких смертных вещами. Занятное словообразование, это рассмешит тебя. Муравьед называется так оттого, что он ест муравьев. Какие еще животные называются по такому принципу?

— Короед, — задумчиво сказала Вероника. — Он… ест кору. Еще яйцеед… ест яйца. Мозгоед… ест мозги.

— Ты правильно перечисляешь. Знаешь еще такие примеры?

— Ну… носорог… ест носы. Бегемот… ест бегунов. Кашалот… ест кашу.

— Теперь неправильно. Ты не уловила суть.

— Не уловила, — вздохнула Вероника. — И есть теперь хочу.

— Я недооценил твою