Когда огненная сабля обрушилась на сияющую сферу, удар принял на себя щит из голубок. Серебряное свечение угасало, тела птиц обугливались, но сабля не пробила щит! А зияющие раны в нем затянулись, ибо новые серебристые лучезарные птицы заняли место в строю, исцеляя, утешая, – белые, нежные, невинные.

А рядом со щитом возник лучистый меч – меч, скованный из белых огней, которые Кентон узрел в своем видении. Те огни были самой жизнью, оплодотворившей бесконечные миры.

Сабля потускнела! Ее огонь уже не сиял алым!

Лунная сфера запульсировала, лучи вспыхнули ярче, слепящие, сияющие, разгоняющие тьму!

А потом столь же быстро, как и появилось, свечение угасло – и исчезли голуби!

Кентон увидел, как гигантская сабля замедлилась, дрогнула, будто жуткая рука, удерживавшая ее, замерла в нерешительности. А потом нанесла удар…

И алая сабля сломалась!

Кентон услышал голос – голос Иштар.

– Я одолела тебя, Нергал!

– То была нечестная победа, Иштар! – проревел Нергал. – Не с тобой, но с твоим воплощением мне надлежало сразиться!

– То была честная победа, Нергал! Никогда не говорила я, что не сражусь с тобой. Но я не отступлю от своего слова. Пусть ты утратил корабль – я не заберу его! Корабль свободен!

– Бой за корабль завершился! – В зычном рыке Нергала звучала злоба. – Корабль свободен!

И на мгновение Кентону почудилось, будто он видит огромный размытый лик над кораблем – лик, в котором соединилась нежность всех матерей и всех возлюбленных в мире, туманные глаза ласково взглянули на Шарейн, во взгляде же на Кентона читалась загадка… А потом лик исчез!

И, словно сорвали какую-то завесу, тьма рассеялась, скрылась, сменилась светом.

Корабль плыл по широкому каналу, вокруг возвышались фантасмагорические формы высеченного в скалах города. Слева – могучие обелиски, скалы цвета тусклой зелени, скалы цвета киновари, их вершины терялись в вышине. В трех полетах стрелы справа – монолитная пирамида, поднимавшаяся на три сотни футов над водой.

А из-за пирамиды показалась черная бирема Кланета!

Вид этого изящного кораблика, быстроногой гончей несущегося по волнам, был для Кентона точно глоток крепкого вина. Не только для Кентона – для всех на этом корабле. Миновавшая битва двух богов еще угнетала их, ведь в той битве они были подобны мотылькам, то беспомощно танцующим в лучах духа жизни, то столь же беспомощно замирающим во тьме духа смерти. Кентон еще ощущал гнилостный запах, еще чувствовал холод склепа, коснувшийся его сердца, еще страшился могильных червей, готовых выесть ему глаза.

Но там, на корабле черного жреца, были существа из плоти и крови. То, что знакомо ему! Да, их мечи были остры, как и стрелы, да, они могли принести смерть, но смерть звучную, как бой барабанов, смерть жгучую, как пролившаяся алая кровь, смерть понятную, настоящую.

Он слышал звонкий смех Шарейн, бросавшей вызов врагу, рев Гиги, боевой клич Сигурда. Он и сам кричал, насмехаясь над черным жрецом, грозя врагу.

Узкое судно медленно приближалось.

– Сигурд, к рулю! – Устами Кентона глаголила истина. – В узкий канал. Такой, чтобы нашим гребцам было там удобно, вражеские же смогли бы грести только верхним рядом весел. Так мы сравняемся в скорости, по меньшей мере!

Северянин схватился за румпель, на палубе гребцов раздался свист надсмотрщика, и судно рванулось вперед. Корабль Иштар обогнул обелиски – бирема сейчас находилась всего в двух полетах стрелы позади – и очутился в расширении лабиринта. Вокруг раскинулись лазоревые воды этого рукотворного озера, обрамленные сотнями величественных строений: алые кубы с математически выверенной шириной и высотой граней венчались пурпурными куполами. А между ними струились воды сотен каналов – судно с одним рядом гребцов едва сможет протиснуться в них, не задевая веслами стены.

– Туда! – крикнул Кентон. – В любой канал!

Корабль накренился, сворачивая в ближайший проем между кубами. С биремы начали стрелять, рой стрел взвился в воздух, но они не долетали.

По обе стороны канала из воды выступали такие же кубы с куполами наверху, сам же канал простирался на милю вперед. Пройдя треть мили, они услышали сигналы с биремы – судно Кланета только вошло в канал. На биреме лишь гребцы крайнего ряда могли погружать весла в воду, а люди Кентона работали быстро и слаженно. Бирема была тяжелее корабля Иштар, потому быстро отстала. Пока нос корабля Иштар взрезал голубую гладь вод, Кентон и Шарейн спорили с Гиги и Сигурдом.

– Вороны слетаются! – пропел викинг. Его глаза горели. – И прекрасные девы уже скачут из Вальгаллы! Я слышу конский топот!

– Что ж, девам из Вальгаллы не забрать никого из нас! – воскликнул Кентон. – Нет, Сигурд. Вот он, наш шанс! Из всей своры Кланета только его бирема преследует нас сейчас. Нужно выбрать место и дать черному жрецу бой.

– Нас только семеро, на той же биреме много дюжин воинов, Волк. – Гиги произнес эти слова с сомнением, но его глаза уже блестели от предвкушения битвы.

– Я не стану больше убегать от этого черного подонка! – возмутился Кентон. – Я устал прятаться. Нужно вступить в игру прямо сейчас! Что подсказывает тебе разум, Шарейн?

– Мои мысли созвучны с твоими, любимый. Твоя воля – моя воля.

– Что скажешь, северянин? – спросил Гиги. – Поторопись, решение нужно принять немедленно.

– Я согласен с Волком, – ответил Сигурд. – Сейчас – наилучшее время для боя. Давным-давно, когда я правил драккаром, мы пользовались одной уловкой, уходя от преследования. Доводилось ли вам видеть, как ведет себя пес, стоит кошке наброситься на него? Ха! – Сигурд звонко рассмеялся. – Кошка мчится прочь от пса, пока не находит укрытие. Она прячется там, ожидая, пока пес пробежит мимо. И тогда кошка выпрыгивает из своего укрытия и вонзает в пса когти, выцарапывает ему глаза, рвет бока. Ха! Мы, бывало, мчались прочь, как кошка, находили место, где можно спрятаться, а когда вражеский драккар проплывал мимо, мы вступали в бой. Как псы, выли наши враги, когда мы рвали их на части! Ха! Вот и сейчас давайте найдем убежище, где мы затаимся, пока этот проклятый пес не подплывет к нам. И тогда мы дадим ему бой. Оставьте двух воительниц со мной, пока я буду править судном. Вы же возьмите луки и, когда я, повернув корабль, сломаю им весла, начинайте стрелять.

– Но что помешает им стрелять в ответ? – поморщился Гиги.

– Придется положиться на удачу, – решил Кентон. – Гиги, я согласен с Сигурдом, если ты не предложишь ничего лучше.

– Нет… – пробормотал Гиги. – Ничего лучше я измыслить не могу, Волк. – Он вскинул свои огромные ручищи к небесам. – Пустошами преисподней и владыкой их клянусь тебе, я тоже устал убегать! Я убежал от моей принцессы, ибо потерял свои волосы. И какие беды я навлек на себя этим? Клянусь Наззуром, пожирателем сердец, клянусь памятью Зубрана, пожертвовавшего собой ради нас! Больше я не стану убегать! Займи свое место, Волк, – и ты, Сигурд. Примем бой! – Он отвернулся, но затем припомнил еще кое-что. – Конец канала близится. Шарейн, сердце твое, как и сердца твоих воительниц прикрывает от острия стрелы лишь нежная плоть и тонкий полог платья. Наденьте кольчуги, облачитесь в броню, подобную нашей, и шлемы, и наручи, и поножи. Я же надену еще одну кольчугу и возьму булаву.