— Мне тебя отнести?

— Не стоит.

— Ну, — сказал демонхост, — тогда я тебя подожду.

— Серьезно?

— Да, как послушный мальчик. Ты же этого хочешь. Значит, так я и поступлю. Буду ждать здесь, пока ты не вернешься. Увидимся через… ой… примерно через двадцать лет.

Эйзенхорн посмотрел на демонхоста и покачал головой.

— Иди уже. — Черубаэль вяло помахал рукой. — Удачи и все такое. Друзья ведь так говорят, да?

— Почему… — спросил инквизитор, — Почему ты со мной так вежлив?

— Ну, потому что… — замялся демонхост. — Пожалуйста, никому не рассказывай, но сейчас ты меня пугаешь до полнейшей усрачки.

Эйзенхорн улыбнулся.

— Так, стой, — сказал Черубаэль. — Я думал, ты так больше не умеешь.

— Я тоже.

Грегор поднял руку.

Огонь взметнулся вверх.

Давинч нетвердой походкой подошел к товарищу и оперся на его плечо.

— Ты сумел? — спросил он, едва шевеля опухшими губами.

— Сумел, — ответил Гоблека.

Двое агентов Когнитэ смотрели на Эйзенхорна, который скорчился перед ними у поручня, замерев в неудобной полулежачей-полусидячей позе. Глаза инквизитора были закрыты, а пустой шприц медленно выскальзывал из обмякших пальцев.

— Ничего не происходит, — сказал Давинч.

— Мне показалось, я слышал его крик, — произнес Гоблека.

— Да, я тоже, — кивнул Давинч. — Он шел из его разума, а не из легких. Горан, почему он не…

— Просто подожди.

— Чего? — спросил Давинч.

Они переглянулись. Оба головореза прекрасно знали стандартную симптоматику. Они множество раз фиксировали ее у разных подопытных. После приема антигена человек начинал корчиться в жестоком припадке, который мог длиться несколько часов или дней. Кожа шла пузырями и отслаивалась. Иногда — целиком. Даже им было непросто на это смотреть.

После безумной агонии каждый из подопытных замирал и успокаивался на несколько мгновений, после чего наступала смерть. Никто не выжил, кроме Сарка. И первая инъекция для магоса закончилась шестью часами судорог, воплей и кровотечения.

Но Эйзенхорн просто впал в ступор. Прошло двадцать пять секунд с момента, когда Гоблека воткнул шприц в шею инквизитора, но тот по-прежнему молчал и не двигался.

— Не сработало, — сказал Давинч. — Думаю, мы его убили.

Гоблека присел на корточки и поднес ухо ко рту Эйзенхорна.

— Он еще дышит.

— Это ненадолго, — покачал головой Давинч. — Ты вколол ему полную дозу, а он и без того был слаб…

— Но не здесь, — перебил Гоблека, постукивая указательным пальцем по виску.

Давинча это не убедило.

— Я думаю, проблема в том, что слухи о его знаменитой железной воле — не просто болтовня, — начал он, подбирая аптечку и принимаясь стирать кровь с лица стерильной салфеткой. Каждое прикосновение к разбитому лицу заставляло его морщиться от боли. — Он, наверное, пытался сопротивляться. Бороться. Но нельзя бороться с антигеном. Из-за сопротивления все становится только хуже. И ты его сжег. Мозг умер. То, что ты сейчас видишь, — только рефлексы. Тело медленно угасает.

Давинч внезапно отскочил в сторону и вскрикнул.

Эйзенхорн качнулся вперед и опустился на четвереньки. Он по-прежнему не открывал глаз, а с лица потоками стекал пот. Инквизитор пытался подняться, но из-за наручников у него ничего не получалось.

— Давай поставим его на ноги, — приказал Гоблека.

Они с трудом справились с задачей. И пока Давинч удерживал Эйзенхорна в вертикальном положении, Гоблека отвесил инквизитору несколько пощечин.

— Просыпайся! Слышишь меня?

Веки пленника задрожали.

— Эйзенхорн? — прошептал Гоблека. Он пальцами открыл правый глаз инквизитора, ожидая увидеть красный от лопнувших сосудов белок или что-то похуже.

— Духи великой тьмы… — ошарашенно прошептал он и рассмеялся.

— Что? — спросил Давинч. — Что там такое? Гоблека, что там?

Бородатый Когнитэ развернул голову Эйзенхорна так, чтобы напарнику было видно.

— Вот же… — прошептал тот.

Глаза Эйзенхорна светились фиолетовым светом.

— Вориету нужно отдохнуть, — заявил Драшер.

— Времени нет, — бросил Нейл.

— Ему нужен отдых, — продолжал настаивать магос.

— Я и сам это знаю, — ответил Нейл, — но времени нет.

Макс перегнулась через перила и глянула вниз.

— Пожар сильный, — сообщила она.

Воздух вокруг уже помутнел от грязного черного удушливого дыма. Далеко внизу раскинулось настоящее озеро яростного химического пламени, которое уже начало заполнять башню густым токсичным смогом.

— И Ткачу, скорее всего, конец, — добавила маршал.

— Это да, — подтвердил Нейл. — Но нам нужно найти выход. Еще десять минут, и здесь станет нечем дышать. Кроме того, огонь скоро пойдет вверх.

— Я могу идти, — подал голос Вориет.

Драшер был абсолютно уверен, что дознаватель лжет. Каждый раз, когда тот, наглотавшись дыма, кашлял, это приводило к вспышке боли в раздробленных костях. Он казался ходячим мертвецом.

Нейл обхватил Вориета за талию и начал подъем по очередной лестнице. Макс и Драшер переглянулись и двинулись следом. Они чувствовали, как снизу поднимается жар. Ступени привели их на очередной технический мостик, в конце которого была очередная металлическая лестница на верхний уровень. Гудящие механизмы Ткача рисовали странные круги и кольца в медленно поднимающихся клубах дыма. Это напоминало рябь на поверхности воды.

— Думаешь, он погиб? — спросила Макс у Драшера.

— Эйзенхорн?

— Ага.

— Ты слышала крик, — пожал плечами магос.

— Я его почувствовала, — ответила маршал. — Не уверена, хочу ли знать, что они с ним сделали, чтобы он так кричал.

Нейл остановился и посмотрел вверх. Зловещий свет по-прежнему мерцал над головами, но из-за дыма казался тусклее.

— Еще несколько уровней, — сказал наемник. — На главной платформе был выход в основную часть крепости. Мы с магосом так сюда попали. Думаю, это наш единственный путь обратно. Сможешь дойти, Дарра?

Вориет кивнул. Он был бледен, на лице, искаженном маской страдания, собрались крупные капли грязного пота. Одежда дознавателя намокла и липла к коже.