подхвачены местными правыми: после краткого периода восстановления республики 1 марта 1920 г. было объявлено о восстановлении монархии. Однако трон Королевства Венгрия так и оставался вакантным вплоть до его упразднения в 1944 г.: все это время регентом оставался адмирал австро–венгерского флота М. Хорти, постепенно эволюционировавший от толерантности к парламентскому строю в виде двухпалатного государственного собрания к личной диктатуре. Ограничения, наложенные на страну Трианонским мирным договором от 4 июня 1920 г., серьезно осложнили экономическое развитие Венгрии в 1920‑е годы.

Разгромленная в годы Первой мировой войны Румыния получила от Версальской системы роскошный подарок: территория королевства увеличилась почти вдвое — до 295 тыс. кв. км, в том числе за счет находившейся до войны в составе Российской империи Бессарабии, а население — почти в три раза, до 18 млн человек. В стране функционировал режим конституционной монархии с парламентской демократией, закрепленный конституцией от 29 марта 1923 г. В 1927 г. после смерти короля Фердинанда трон занял его малолетний внук Михай, которого в 1930 г. сверг с престола собственный отец Кароль II. Главной задачей румынских властей в межвоенный период стало сохранение приращенных территорий, которым в 1920‑е годы пока еще ничто не угрожало.

Несмотря на то что Греция формально оказалась в стане победителей в мировой войне, в 1919-1922 гг. стране пришлось вести войну с турками, окончившуюся в итоге поражением: по Лозаннскому миру 1923 г. Афины отказались от притязаний на Западную Анатолию и Восточную Фракию. 23 марта 1924 г. Греция была провозглашена республикой, король Георг II был низложен. Режим парламентской демократии был закреплен конституцией от 2 июля 1927 г., хотя попытка установить авторитарный режим была предпринята уже в июне 1925 г., когда генерал Т. Пангалос совершил государственный переворот и распустил парламент. Объявив себя в январе 1926 г. диктатором, Пангалос удержался у власти лишь до августа того же года, после чего была восстановлена республика. Экономическое положение Греции все 1920‑е годы оставалось непростым.

Суверенитет Албании был признан Лигой Наций только 17 декабря 1920 г., до 1925 г. существовало княжество Албания, а установленная конституцией 2 марта 1925 г. республика была лишь прикрытием авторитарного режима А. Зогу, который одновременно являлся президентом, премьер–министром, министром иностранных дел и главнокомандующим армией. Спустя три года диктатура Зогу обрела династическую форму: по новой конституции 1 декабря 1928 г. Албания объявлялась «демократической, парламентарной и наследственной монархией».

Таким образом, в 1920‑е годы в большинстве стран Восточной Европы были установлены режимы парламентской демократии, копировавшие западноевропейский, прежде всего французский образца Третьей республики, опыт. Однако очень быстро выяснилось, что подобная система плохо приживалась на неподготовленной почве, а тенденции к авторитаризму в ряде стран четко обозначились уже в середине первого межвоенного десятилетия.

Недолгая иллюзия: годы стабилизации в Европе

Значительное улучшение экономической конъюнктуры к 1924 г. и постепенное повышение уровня жизни дали возможность институтам либеральной демократии продолжить адаптацию к условиям XX в., а к людям ненадолго вернулась вера в существование стабильного мира. Раны войны затягивались, многие пытались начать жизнь заново, наверстать упущенные возможности и удовольствия, реализовать стремления к современной, более свободной морали и этике общения. Одновременный взрыв интеллектуально–художественного модернизма и массовой культуры оживил жизнь в городах, содействовал приспособлению к новым условиям, разнообразию духовных и материальных потребностей. Интеллектуалы стремились постичь область иррационального и подсознательного, особую притягательность получила теория З. Фрейда о психосексуальных истоках поведенческих реакций человека. Простые люди увлекались дешевыми изданиями бульварной литературы, ходили в мюзик–холлы и в кино, в одночасье ставшее одним из самых доступных развлечений и пережившее вскоре звуковую революцию, по мере сил пытались создать себе мир домашнего уюта, досуга и культа потребления без лишних катаклизмов и мировоззренческих коллизий. Область эксперимента и новаторства сместилась в сторону быта, повсеместно произошла демократизация моды и даже повседневной одежды, улицы заполнили автомобили и автобусы вместо конных экипажей, из радиоприемников были слышны джазовые мелодии… «Безумные годы» предъявляли свои права и соблазняли новыми возможностями.

Основой наметившегося социального и политического консенсуса во второй половине 1920‑х годов в Великобритании, Франции и некоторых других странах Европы стали надежды на изменение жизни без революционных потрясений и тоталитарных мер, на интеграцию в той или иной степени в существующую систему и рабочего класса, и народных масс в целом — путем активной социальной политики, для осуществления которой появились дополнительные возможности, и реструктуризации партийно–политической властной системы с включением в нее социал–реформистских партий в качестве полноправных игроков. Все это должно было в будущем расширить социальную базу государства и укрепить существующую систему.

Наиболее ярко эта трансформация проявилась в Великобритании, в которой впервые были сформированы лейбористские правительства и положено начало апробации реформистской политики партии, называвшей себя рабочей. Это было тем более необходимо, потому что стабилизация в Англии проходила крайне неравномерно, оказалась весьма непрочной: даже в этот период безработица не опускалась ниже 10%, и обществу пришлось адаптироваться к таким цифрам. Прошедшие в конце 1923 г. выборы не выявили преобладания ни одной из трех основных политических сил, что означало прежде всего поражение для правительства консерваторов. После скорого получения им вотума недоверия формирование нового кабинета в январе 1924 г. впервые было решено предоставить лидеру лейбористов Дж. Р. Макдональду, ставшему и министром иностранных дел. Большинства в парламенте у его партии не было, что лишало его правление серьезных перспектив и, действительно, продержался он менее года, объявив в октябре об отставке. Но прецедент был создан. Наибольшую активность Макдональд проявил в международной сфере, но и во внутренней политике увеличил пособия по безработице, расширил далее систему социального страхования, попытался отказаться от доминанты протекционизма в торговле. Умеренность и постепенность не отвечали чаяниям многих членов партии, но сам Макдональд обоснованно подчеркивал стремление своего правительства к защите общенациональных, а не узкоклассовых интересов, именно этим поддерживая кредит доверия сторонников консерваторов и либералов. Тем не менее он не был продолжительным, осенью 1924 г. на внеочередных выборах консерваторы убедительно вернули себе симпатии избирателей, получив абсолютное большинство в палате общин. Показательно, что новая программа партии была проникнута идеей «консервативного реформизма», что отражало веяния времени и претендовало на синтез с некоторыми тезисами либералов.

Однопартийное правительство С. Болдуина находилось у власти полный срок своих полномочий, вплоть до кануна Великой депрессии в 1929 г., уничтожившей иллюзорную стабильность. Основой его деятельности стало укрепление финансовой системы и активная дефляционная политика, связанная с введением в 1925 г. золотого стандарта фунта стерлингов. Наряду с позитивными итогами она привела к стагнации старых отраслей британской промышленности, что наряду с высокой безработицей не могло не вызвать очередного роста социальной напряженности в стране. На фоне общего благополучного фона снижение реальной зарплаты в угольной отрасли вызвало резко негативную реакцию рабочего класса в целом, напомнив о его протестном потенциале. В