ногу и ударили, не согласившись с ее отказом, — но Даше казалось, что произошло как раз-таки самое худшее. Ей хотелось содрать с себя кожу, вымыть губы с кислотой, вырезать те куски тела, где он касался ее. Конечно, до этого она была целовалась с разными парнями, со многими парнями, и иногда даже с абсолютно незнакомыми ей парнями, но все это было в прошлом. После появления в ее жизни Артема и уж точно после их свадьбы она и подумать не могла о том, что ее будет целовать кто-то, кроме него. И ведь всего этого можно было избежать, если бы она один раз, всего лишь один раз дала Ткачуку четко понять, что ничего не будет. Что не дало ей с самого начала сказать Данилу, что она не заинтересована в нем? Почему она не могла точно ответить ему, не давая каких-то ложных надежд? Зачем шла на поводу у него, постоянно подыгрывая? Зачем дорожила деловыми отношениями, построенными только на откатах? Зачем села в машину, если могла сама найти такси и спокойно уехать домой? Серега и Ксюша предупреждали ее, говорили, что стоит быть осторожнее с Ткачуком, но Даша была слишком самоуверенной, и потому поплатилась за это.

Взгляд ее наткнулся на зеркало на стене и Юдина увидела себя в отражении. Порванные на коленках джинсы, откуда выглядывали стесанные об асфальт колени, поцарапанные до крови локти и ладони, кровь Ткачука на костяшках пальцев правой руки, царапина на щеке, обкусанные и распухшие губы, чуть размазавшаяся из-за потекших слез тушь, взлохмаченные волосы, и еще, возможно, синяки по одеждой… В этом отражении Даша видела ту версию себя, которая жила ее жизнью несколько лет назад. Той жизнью, от которой она отказалась ради жизни с Артемом. Той жизнью, когда она общалась с мутными личностями, шаталась по злачным местам и ввязывалась в драки, в которых не выходила победительницей, когда получала по лицу за отказ или несогласие. Она и не думала, что когда-нибудь вернется к прежним временам, но просчиталась. Она думала, что та, прежняя Даша, навсегда пропала и больше никогда не вернется — она выросла, а во взрослом мире нет места подросткам-рокерам. Вот только та Даша никуда не делась — все это время она была здесь, просто маскировалась за другой одеждой. Она смогла убедить себя в том, что она стала другим человеком, что она обладает властью, что у нее есть статус и уважение… Возможно, у нее все это и вправду было, но пару минут назад она все это потеряла и вернулась к тому, с чего начинала — к той Даше Юдиной, которая позволяла относиться так к себе.

Уставившись на свое отражение в зеркале, Юдина отчаянно соображала, что ей делать. Домой ехать в таком виде уж точно нельзя — Артём сойдёт с ума, если увидит ее такой, и бог знает чего натворит. К дедушке тоже нельзя — незачем его зря волновать. Показываться на глаза и обращаться за помощью к парням тоже не хотелось — они точно все расскажут Артёму. Подруг, кроме Ксюши, у нее не осталось, а к Ксюше тоже обращаться не хотелось, ведь через нее Серега наверняка все узнает и точно доложит Князеву. Оставалась лишь теть Оля, мама Артема, которая наверняка могла и помочь ей, и сохранить все в тайне…

Неожиданно она услышала, как в гараже по соседству грохнула дверь и чьи-то гулкие шаги раздались по офису — у Даши на мгновение замерло сердце в груди. Она испугалась, что это мог ее догнать Ткачук, что мог за чем-то приехать Серега или Илья, что… Но Даша не успела додумать, что еще могло произойти. Через пару секунд распахнулась дверь ее кабинета, включился свет, и на пороге появилась крупная мужская фигура. Вот именно его она хотела видеть сейчас меньше всего.

— Еб твою мать… Что произошло? — спросил Илья, присаживаясь на корточки перед девушкой. — Что ты вообще тут делаешь?

— Ты следил за мной? — вопросом на вопрос ответила Даша, отведя взгляд в сторону.

Она не знала, что соврать ему. Да и что правдоподобного можно было сказать, когда она сидит в двенадцатом часу ночи на полу в офисе, где ее точно в это время быть не должно, вся в ссадинах, со следами крови на коже и ее всю трясёт? Вряд ли он поверит в историю о том, как она шла и случайно упала, споткнувшись, и стесала себе колени, а по пути решила заглянуть в офис, поискать тут аптечку и немного отдохнуть.

— Я чинил машину, уже сворачивался, когда заметил приоткрытую дверь в офис, — ответил он, все ещё ошарашено разглядывая девушку. — Решил проверить, кто тут лазит, свои или чужие… Что произошло? Как ты вообще тут оказалась?

Девушка молчала, не зная, как ему соврать. Но Волков опередил ее, догадавшись обо всем.

— Погоди… Ты разве не к Ткачуку должна была поехать? Твою ж мать…

Он догадался. Илья резко выпрямился и, заложив руки за голову, стал ходить из стороны в сторону, громко матеря Ткачука. Потом резко остановился, в один шаг преодолел расстояние между ними и произнёс:

— Прости, давай помогу, — он подал ей руку и помог подняться на ноги. — По пути расскажешь.

Он потянул ее в сторону выхода, явно намереваясь отвезти домой, но Даша осталась стоять на прежнем месте. Поверх его руки, сжимающей ее запястье, положила свою и произнесла шепотом:

— Илья, я не могу в таком виде домой поехать. Не хочу, чтоб Артём видел меня такой. И дед тоже.

— Ты с ума сошла? Зачем ещё и это скрывать от него?

Даша напряглась, услышав эти слова. В них явно сквозил намёк, что Илья в курсе всех ее отношений с Данилом. Но откуда? Она никому про этого не говорила. Знал один лишь Серега, который иногда приглядывал за ней. Неужели он всё-таки проболтался? Или всем обо всем рассказала Ксюша, которая один раз увидела их беседу в казино и могла о чем-то догадаться? Или же он просто вспомнил про тот случай, когда она влезла в разборки Карима и точно так же попросила не рассказывать об этом никому?

— Что — это? — решила переспросить Даша, насторожившись. — И что значит «и это тоже»? Что ты имеешь в виду?

— Именно то, о чем говорю. То, что Даня перешёл все разумные границы и полез туда, куда не следовало.

— Я не поеду домой. Мне нельзя в таком виде…

Волков закатил глаза, что-то неразборчиво пробормотал, но все-таки отпустил ее. Поколебавшись пару