Начальник 6-й службы УКГБ по М и МО Б. Добрушкин зондирует своих коллег вопросом: «Кто готов идти против народа?»[764].

К числу последних принадлежал и следующий случай. Б.Е. Немцов звонил в Нижний Новгород начальнику областного управления: «Человек он у нас новый, зовут его Борис Александрович Тимофеев. Я ему сказал: „Я понимаю, что вы по долгу службы обязаны выполнять приказы руководства КГБ, и вам идут шифровки от В.А. Крючкова, но тем не менее вы должны знать, что есть законы Российского правительства, в том числе законы о Российском КГБ, поэтому сейчас в первую очередь, вы должны выполнять те указы и постановления, которые исходят из Белого дома“.

Правда, он был в большой растерянности. (…)

Надо сказать, что он с этой сложной задачей справился. Он соблюдал нейтралитет, поэтому все митинги, пикетирования, все прошло без эксцессов. Борис Александрович до сих пор мне за это благодарен»[765].

Сами эти бесконечные перезвоны по телефону вызвали потом отключение от связи со стороны комитетчиков. Как потом выяснилось из одной из представленных объяснительных, возникли ситуации такого рода, например, в УКГБ по М и МО раздается звонок из Моссовета. К аппарату просят замначальника Карабаинова, трубку берет связист, который помимо этого имеет еще и рацию, чтобы оперативно связаться с Карабаиновым, Но от того он имеет приказ: говорить, что тот недоступен. Связист так и отвечает, на что из Моссовета говорят, что это наглая ложь и звонивший сам-де до недавнего времени работал в КГБ. Потом был еще один такой же звонок из Моссовета, только уже от действующего «нашего работника», с тем же результатом[766].

Около полудня зеваки видели, как возле Моссовета стоит кагэбэшник, и почти в открытую снимает информацию: рация под курткой, в руке — маленький блокнотик, куда что-то записывает. Потом он занимался подсчетом участников митинга возле Белого дома[767]. Так и не поймешь, чем пытались руководствоваться комитетчики, но как итог все свелось к преступному бездействию: «…основная масса работников центрального аппарата КГБ в эти дни либо просто сидела в своих кабинетах, не получая никаких указаний, либо без всякой цели ходила по улицам столицы»[768].

П-к А.Г. Егоров примерно в 14 часов по приказу В.Ф. Грушко зашел к начальнику Юридического отдела КГБ СССР В.И. Алексееву, передав приказание составить текст-набросок указа о введении ЧП в Москве. Тот быстро, используя имевшиеся образцы, представил документ, и В.Ф. Грушко отправился с ними в Кремль.

В 16.00 Указом Б.Н. Ельцина К.К. Кобец назначен председателем Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам. Этим же указом территориальные и иные органы МВД, КГБ, МО на территории РСФСР обязывались выполнять все распоряжения Президента РСФСР, КГБ, МВД, Госкомитета РСФСР по оборонным вопросам.

Народные депутаты РСФСР — офицеры разъезжали по воинским частям. В одной из них двое: Селезнев и Литвинов — были задержаны на час[769].

В 16.30 подразделение десантников окружило мэрию. Ю. Лужков вызвал к себе ген.-л-нта Н. Зимина, которому оно было подчинено, и в 16.47 оцепление было снято[770].

Замначальника ТГУ КГБ СССР ген.-м-р Н.И. Рыжак отдал приказ на места: «Шифртелеграмма. СовСекретно. Срочно 17.15. 19.08.1991.

Москва, Ленинград, Калининград, Вильнюс, Таллин, Смоленск.

Задействовать для выполнения решений ГКЧП оперативный состав, находящийся в отпусках по месту службы, резерв не гласного аппарата на особый период, ветеранов-чекистов и другие возможности. (…) ежедневно к 16.30 докладывать в ОО КГБ СССР по ПрибВО (г. Рига): О вскрытых группированиях и от дельных лицах, вынашивающих намерения активно противодействовать реализации режима чрезвычайного положения, их негативном влиянии в армейской среде. Указать необходимость принятия к ним мер дисциплинарного и уголовно-правового характера.

О предпринимаемых практических шагах по реализации преступных намерений со стороны лиц, проходящих по ДОУ, сигналам и первичным материалам, могущим отрицательно повлиять на развитие обстановки, и принимаемые в этой связи особыми отделами меры по их пресечению (необходимость принятия мер административно-уголовного характера). (…)

Председателем КГБ СССР санкционированы действия, вытекающие из складывающейся обстановки в соответствии с законом СССР „О правовом режиме чрезвычайного положения“. Замначальника 3ГУ КГБ СССР ген.-м-р Рыжак H.H.»[771].

К «баррикадам» «Белого дома» подошли члены молодежного правового центра «Колокол» и частного охранного предприятия «Алекс». Последних не хотели пускать — полагали, что это переодетый спецназ КГБ[772]. Такая накладка вполне нормальна и заглушается тем, что в целом «работа» кипит в правильном направлении.

А вот «удивительное» в работе Комитета не прекращалось ни на минуту: оперативный дежурный аэродрома «Чкаловский» докладывает по городскому телефону п-ку ельцинского штаба Самойлову, откуда и сколько должно прибыть бортов с десантниками. Его даже никто не отстраняет от дежурства.

По направлению к аэропорту «Внуково» движется «Волга», в ней везут копии указов Президента России и Верховного Совета. В аэропорту они будут розданы пилотам, которые выразили согласие доставить в Советы областных городов. Оперативники просят разрешить задержать «Волгу». Никакой реакции. Самолеты улетают. На следующий день целый ряд областных Советов выступил в поддержку Ельцина.

Снова рассказывает В. Лазуткин: «К вечеру Сергей Медведев привез отснятый материал, но в нем не хватало изюминки. Он не успел попасть к „Белому дому“, когда там выступал Ельцин. Решили взять эти кадры у зарубежных коллег. На просмотре подготовленного к эфиру материала были также Какучая, Медведев, оператор Чечельницкий и полковник госбезопасности. Кстати, он прекрасно понимал, какую бомбу мы изготовили. Потом сидя у меня в кабинете прикидывали, какие неприятности нас ожидают. В их ведомстве, как я понял, единодушного одобрения не наблюдалось»[773].