Конечно, это было не место для женщин и девочек. Даже вооруженные люди чувствовали себя здесь неуютно, но дорога через парк была самой короткой, ведущей к старому пирсу. На лестнице у пирса их должен был встретить какой-то человек, который поведет их отсюда в новую жизнь. Они двигались к ней вслепую.

Они думали, что им придется ждать. Но из темноты у лестницы навстречу им вышел мужчина.

Несмотря на то, что рядом не было ни одного фонаря и огни города освещали только линию берега, Гарри узнал человека, который пришел за ним. Это был тот самый мужчина с азиатской внешностью в свитере с оленем, заговоривший с ним в мужском туалете кинотеатра в Вествуде несколько часов назад.

— Фазаны и драконы, — сказал тот человек, как будто он не был уверен, что Гарри сможет запомнить азиата.

— Да, я вас знаю, — ответил ему Гарри.

— Вам говорили, чтобы вы пришли одни, — недовольно заметил мужчина, но сказал это не очень сердито.

— Мы хотели попрощаться, — объяснил ему Дариус. — И мы не знали… Мы хотели знать… как мы сможем связаться с ними там, куда они отправляются.

— Вы не сможете этого сделать, — сказал мужчина с оленем. — Вам будет тяжело с этим смириться, но вы, наверное, никогда больше не увидите их.

В автобусе, еще до того, как Гарри позвонил, и потом, пока они брели по парку, они уже допускали, что, вероятно, им придется расстаться навсегда. Но, услышав это сейчас, какое-то мгновение никто не мог вымолвить ни слова. Они просто смотрели друг на друга, словно парализованные.

Человек в свитере с оленем отошел от них на несколько шагов, чтобы они могли попрощаться, но заметил им:

— У нас очень мало времени.

Хотя Гарри потерял свой дом, счета в банке, работу и вообще все, кроме одежды, которая была сейчас на нем, все эти потери представлялись теперь не самыми страшными.

Из своего горького опыта Гарри вынес, что права на собственность составляют основу всех прав человека и его гражданских прав. Но его переживания по поводу того, что у него украли все, чем он владел, нельзя было сравнить с одной десятой, да что там — одной сотой страданий, которые приходилось пережить, теряя любимых, родных людей. Для него было ударом кража дома и всех сбережений, но эта последняя потеря оказалась подобна внутренней ране, как будто у него вырезали кусок сердца. Эту боль почти невозможно было вынести.

Они попрощались и сказали друг другу совсем немного слов — никакие слова не выразили бы их боль.

Все крепко обнимали друг друга, зная, что, вероятно, они прощаются навсегда, пока не встретятся на дальних берегах, лежащих за краем могилы. Их мать верила в эти дальние и прекрасные берега. Повзрослев, они отошли от тех представлений, которые она привила им. Но в этот момент, на этом месте, они снова пытались обрести веру. Гарри крепко обнял Бонни, потом Мартина и наконец подошел к брату. Тот только что со слезами попрощался с Джессикой.

Гарри обнял Дариуса, прижал его к себе и поцеловал в щеку. Он уже давно не целовал своего брата, даже не мог припомнить, когда это было в последний раз-. Они уже давно были слишком взрослыми для подобных нежностей. Теперь Гарри недоумевал, что за глупые правила у взрослых людей, не позволяющие им высказывать нежность друг к другу. Этим последним поцелуем они старались выразить, как сильно любят друг друга.

Волны разбивались об опоры пирса, но их рев казался Гарри тише, чем громкий стук его сердца. Он наконец выпустил Дариуса из объятий. Ему не хватало света, он в последний раз посмотрел в лицо брата, чтобы запомнить его навсегда.

Он желал запечатлеть это мгновение в памяти, потому что расставался с Дариусом, даже не имея ни одной его фотографии.

— Пора идти, — сказал человек в свитере с оленем.

— Может, еще не все потеряно, — сказал Дариус.

— Мы надеемся на это.

— Может, мир еще придет в себя.

— Будьте осторожны, когда пойдете через парк, — сказал Гарри.

— Не беспокойся за нас, — сказал ему Дариус. — Здесь нет никого страшнее меня. Вспомни, я же адвокат.

Смех Гарри больше напоминал рыдания.

Вместо слов прощания он произнес:

— Мой маленький братишка.

Дариус кивнул головой. В какой-то момент казалось, что он не сможет вымолвить ни слова, но потом он сказал:

— Большой брат.

Джессика и Бонни оторвались друг от друга, прижимая к глазам бумажные салфетки.

Девочки и Мартин тоже попрощались.

Человек в свитере с оленем повел одно семейство Дескоте вдоль пляжа. Вторая семья Дескоте стояла у пирса и смотрела им вслед. Все вокруг было бледным и призрачным, как во сне. Фосфоресцирующая пена волн впитывалась в песок с шуршанием и шипением, как будто властные голоса шептали неразборчивые предупреждения из тьмы ночного кошмара.

Гарри три раза оборачивался и смотрел на оставшихся родственников, но потом у него уже не было сил оглядываться назад.

Они продолжали шагать по пляжу на юг даже после того, как закончился парк. На пути попалось несколько ресторанов. Поскольку был понедельник, в этот вечер они все были закрыты. Потом миновали мотель и жилые кварталы. Из окон домов, стоявших на берегу, лился теплый свет. Там продолжалась жизнь, как будто люди за окнами не боялись наступившей темноты.

Пройдя, наверное, мили полторы, а может быть, и две, они снова приблизились к ресторану. Там горели огни, но большие окна были расположены высоко над землей, и Гарри не мог увидеть, есть там посетители или нет. Мужчина в свитере с оленем провел их мимо ресторана к парковке. Они подошли к белому с зеленым домику на колесах, рядом с которым все машины казались маленькими.

— Почему мой брат не мог подвезти нас прямо сюда? — спросил Гарри.

Их проводник ответил:

— Вашему брату лучше не знать про этот домик на колесах и не видеть его номер. Ради его же собственного спокойствия.

Они вошли в домик через боковую дверцу.

Внутри была крохотная прихожая, за ней виднелась кухня. Проводник отступил в сторону и показал, что им нужно пройти дальше внутрь.

Там их ждала женщина-азиатка. Ей было чуть за пятьдесят. На ней были черный брючный костюм и красная блузка с высоким китайским воротничком. Она стояла у стола в комнате за кухней. У нее было чудесное лицо и удивительно милая улыбка.

— Я рада, что вы пришли, — сказала она, как будто они заглянули к ней в гости. — Здесь за столом умещается семь человек, так что нам впятером места хватит. По пути мы сможем поговорить. Нам нужно многое выяснить.

Они все уселись за стол.

Человек в свитере сел за руль и завел мотор.

— Вы можете называть меня Мэри, — сказала женщина. — Вам лучше не знать моего настоящего имени.