Первое есть отношение закона к самому себе, или, правильнее, – отношение его, как целого, к совокупности частей своих. Не подлежит сомнению, что отношение это есть неизменное тожество, т. е. что никогда и ничто не привходит в закон и никогда и ничто не исчезает из него, но он вечно и повсюду пребывает равным самому себе, ненарушимым и неразрушимым. И это не только касается частей его, но и того, что между частями и что не есть уже самый закон. Напр., все, что составляет закон, никогда не разделяется и не соединяется, но там, где одна часть его, есть и все прочие, и, где все, там и каждая. Так что явление какое-либо, напр. в области государственной жизни, или умственной, или нравственной, не может совершаться так, чтобы один раз было подчинено одной части своего закона, а в другой раз другой части его; или чтобы в двух явлениях, одновременно происходящих, один и тот же закон действовал разделившись, т. е. управляя одним из них одною своею частью и другим – другою. Но, напротив, в каждом явлении, как бы оно ни было мало, закон действует всегда во всей своей целости, и так же, но не больше проявляется закон и в обширнейших явлениях, лишь бы они по своей природе были тожественны с самомалейшим. Это явление – мы назвали бы его законом целости законов в смысле вечной ненарушимости и неразделяемости последних – вытекает из самой природы их, раскрытой в приведенном определении. Они ненарушимы, потому что вытекают из того, что неизменно в природе соотносящегося, т. е. всегда и повсюду есть в ней; и они неразделяемы, потому что представляют собою соотношения,, которые если есть, то всегда в целости, а если их нет, то никогда отчасти, но вполне. Соотношение потому и есть соотношение, что раз чего-либо в нем недостает, его совсем нет.

Рассмотрим теперь отношение закона к тому, в чем он, или к явлению.

Если бы закон был нечто только в явлении закономерном существующее[25], напр. подобно тому, как молекулярное движение существует в теплоте, то тогда необходимо замечались бы следующие явления: сила закона ослабевала бы по мере уменьшения закономерно совершающегося, так что, начиная с некоторого предела, оно переставало бы уже связываться им и распадалось бы; и далее, все происходящее здесь и теперь сохраняло бы свою закономерность, совершаясь в другом месте и потом, лишь в тех только случаях, если бы оно переносилось отсюда и из этого момента в то другое место и в тот другой момент и с собой переносило бы закон свой; в явлениях же, изолированно возникающих, не было бы закономерности, пока что-либо внешнее (именно другое, однородное явление, но уже закономерное) не привнесет ее в него. Ни которого из этих двух явлений мы не замечаем в действительности. Напротив, где бы и когда бы ни возникало какое явление, оно уже всегда закономерно; и закон, в нем действующий, не изменяется в своей силе, как бы ни изменялось само явление в размерах. Как будто, возникая, явление повсюду и вечно находит готовым закон свой, так что этот последний есть и там, где его, явления, нет, и обнаруживается тотчас, как оно появится; и далее, расширяясь пространственно и временно, явление как будто в каждом новом элементе пространства и времени вступает в скрытый там закон и, ему подчиняясь, оформливается, т. е. становится закономерным. Это то же самое, что наблюдается при черчении геометрических форм: где бы чертящее ни двигалась и как бы оно ни двигалось, оно нигде в пространстве не встретит затруднения, потому что во всякой частице пространства скрыто заключена всякая форма и чертящее войдет в нее и обнаружит собою. Так же точно закон вечно и повсюду существует, когда даже явления нет и в нем, возникающем, только видимо проступает; а явление со своей стороны потому и закономерно всегда и всюду, что подходит под закон, который и ранее его был и после него останется, как вечно действительное существует и ранее и после временно бывающего. Теперь спрашивается, как понять, что, будучи соотношением, вытекающим из природы соотносящегося, закон существует и тогда, когда соотносящегося нет? Ответ на это, единственно возможный и вполне удовлетворительный, находится в том, что закон есть соотношение не между самыми явлениями, но между их потенциями, которые и вечны, и повсюду.

По своей природе, мы сказали, закон есть соотношение. Соотноситься же что-либо не может с собою самим, но только с другим; и поэтому закон всегда есть то, что лежит между двумя или более фактами или явлениями. Если мы обратим внимание на эти соотносящиеся в законе факты или явления и сравним их, то всегда заметим, что из них одно входит в другое или как целое в целое же, или – и это бывает гораздо чаще – одною или несколькими своими частями в одну или несколько же частей другого. Нечто лежащее в одном как постоянный элемент его природы, является в то же время и неизменным элементом природы того, что с ним соотносится, – и отсюда именно исходит соотношение; в связности, истекающей из этого, состоит оно (соотношение). Напр., возьмем следующий закон: «С возрастанием искусственного образования уменьшается прочность семейного соединения». Здесь мы имеем два явления – образование и соединение, и если разложим каждое из них на простейшие, неразложимые далее, части, то в обеих откроем присутствие одного и того же элемента, именно времени. Образование необходимо совершается во времени и, возрастая, требует его увеличения (продолжительность образования). Равным образом соединение семейное, слагаясь из многого, между прочим состоит из привыкания и уподобления соединенных, причем и то и другое возрастает с увеличением времени и не может совершиться без этого. Итак, когда искусственное образование, увеличиваясь, необходимо вбирает в себя как один из своих элементов время, то равномерно убывает время в привыкании и уподоблении и с уменьшением этого элемента своего уменьшаются они, а с ними и прочность семейного соединения, как целое, в которое уподобление и привыкание входит слагающею частью.

Из сказанного о природе закона ясно, как можно влияние его, само по себе совершенно непреодолимое, делать неощутительным, когда это для чего-либо необходимо. Для этого в соответствии с изменением элемента, общего в соотносящемся, которое невозможно задержать, нужно производить изменение элементов, необщих в соотносящемся, так чтобы и то и другое из связанного законом, претерпевая нарушение в своих частях, осталось ненарушимым как целое. Так, с увеличением образования прочность семейного соединения ослабевает, и этого невозможно избежать. Но эта прочность соединения слагается