Весьма интересным представляется и сообщение о Пелагии, содержащееся в «Хронике короля Альфонса III»:

«Пелайо со своими людьми пребывал в недрах горы Аусева, когда появилось войско (мавров — В.А.), разбившее свои бесчисленные шатры перед входом в пещеру. Епископ (!) Оппа (или Оппас — В.А.) взошел на возвышенность напротив Святой Пещеры и вопросил: «Пелайо, где ты?» Тот отвечал ему из трещины в скале: «Я здесь». Епископ продолжал: «Думаю, от тебя не укрылось, что все войско готов не смогло устоять перед сарацинами. Как же ты думаешь оказать им сопротивление, сидя в этой горе? Внемли моему совету и покорись; перейдя на сторону мавров, ты получишь много всякого добра». Пелайо возразил: «Разве ты не читал в Священном Писании, что Церковь Господа подобна горчичному зерну, из коего, как оно ни мало, по милости Божией произрастает нечто большее, чем из всех остальных семян?» Епископ отвечал: «Воистину, так сказано в Писании». Пелайо же ему: «Наше упование — Христос; из этой малой горы придет спасение для Испании и для готского народа. Милость Христова освободит нас от этих неверных, которые я презираю». Тогда епископ обратился к войску мавров со словами: «Готовьтесь к бою, вы ведь слышали, что он мне ответил»».

Военачальник мавров Алькаман подал знак начать сражение. Неверные пустили в ход пращи и катапульты. Сверкнули обнаженные мечи, запели стрелы, засвистели дротики. Однако по милости Божией, камни из пращей и катапульт, залетавшие внутрь пещеры и долетавшие до скрытого в ней алтаря Пречистой Девы, отлетали обратно, поражая насмерть выпустивших эти камни сарацин. Готы сделали вылазку из «Священной Пещеры» и обратили мавров в бегство. Епископ Оппа был взят ими в плен, Алькаман убит, а с ним — сто пятьдесят тысяч (!) мусульманских воинов. Уцелевшие же шестьдесят три тысячи (!) мавров, бежавшие в поисках спасения в селение Амосу, были погребены под гигантским оползнем, обрушившись вместе с массой земли и камней в реку Дева. По сей день река, выходящая из берегов при паводке, выносит на поверхность человеческие кости и оружие. Мунуза (еще один арабский предводитель — В.А.) бежал из Хихона, но был настигнут в Вилья де Олальес и убит собственными дружинниками».

Надо думать, что мавританские камни и дротики, пущенные снизу вверх и падавшие на пол пещеры, не причиняя вреда укрывавшимся в ней христианам, летели обратно вниз, убивая мавров, только под пером хронистов. Что указанная ими численность арабских воинов была сильно преувеличена. И что на пытавшихся спастись бегством арабов обрушился не оползень, а отряд преследовавших отступающих неверных разъяренных готов, свевов и кантабров. Многочисленные фантастические подробности и преувеличения, которыми пестрят христианские хроники, объясняются упоением первой победы после стольких унизительных, позорных поражений. В арабской же хронике Наф аль тиб де аль-Маккари, цитируемой испанским автором Клаудио Санчесом Альборносом в его труде «Мусульманская Испания», об этой битве сказано следующее:

«Как сообщают некоторые историки, первым объединил христиан, бежавших в Галисию, после арабского завоевания Испании, некий неверный по имени Пелайо, родом из Астурии, взятый арабами в заложники, чтобы защититься от населения этой страны. Он бежал из Кордовы во времена Аль-Хурр бен Абд аль-Рахмана а-Закафи, второго арабского эмира Испании, на шестой год после завоевания, происшедшего в 98 году Хиджры (716–717). Он сеял смуту среди христиан, пока они не прогнали наместника аль-Хурра и не стали хозяевами страны (Астурии — В.А.), каковыми они и остались. Число их царей до смерти Абд аль-Рахмана III составило двадцать два.

Иса бен Ахман аль-Рази говорил, что во времена Анхазы бен Сухама аль-Квальби в стране Галисия восстал некий дикий упрямец по имени Пелайо. С тех пор христиане в Аль Андалусе начали защищать те области, которыми они еще владели, хотя и не надеялись больше на то, что им это удастся. Мусульмане воевали с многобожниками (каковыми магометане считали христиан, верящих в Триипостасного Бога — В.А.), прогнали их и завладели их страной вплоть до Ариулы в земле франков, захватили Памплону в Галисии, и на долю царя по имени Пелайо не осталось ничего кроме гор, куда он убежал с тремя сотнями человек. Непрестанно подвергающиеся нападениям, его воины умирали от голода, и у него осталось не более тридцати мужчин и десяти женщин. И им было нечего есть, кроме меда, который они отбирали у пчел, гнездившихся в расселинах скал. Это надоело мусульманам, и они, наконец, с презрением сказали: Тридцать диких ослов — что за вред они могут нам причинить? В 133 году (Хиджры — В.А.) Пелайо умер, и царем стал его сын Фафила. Правление Пелайо длилось девятнадцать лет, правление же его сына — два года. После этих двоих правил Альфонсо, сын Педро и дед Бени Альфонсо, которым удалось сохранить свою власть по сей день и отвоевать то, что было отнято у них мусульманами».

Христианские и арабские хроники настолько противоречат друг другу, что именно из факта их противоречивости можно сделать следующий важный вывод. Вне всякого сомнения, пара сотен лишенных всякой реальной силы и надежды на успех, упорно сопротивлявшихся в очевидно безвыходной ситуации, туземцев во главе с «безбашенным» вестготом, действительно могли казаться маврам дикими, упрямыми ослами. Тем более что во всей покоренной мусульманами Испании коренных жителей никто — пока! — особенно не притеснял. О чем свидетельствует хотя бы факт присутствия в арабском войске христианского епископа, выступающего в качестве парламентера и пытающегося убедить дона Пелайо в бессмысленности дальнейшего сопротивления — мол, плетью обуха не перешибешь… И даже призывающего мусульман готовиться к бою со своими единоверцами — готовыми победить или умереть за Пресвятую Богородицу — Вирхен де ла Куэва — православными христианами, не желающими покориться, «преклонить колена пред Ваалом»! С другой стороны, совершенно очевидно и нечто другое. Даже обладающее подавляемым численным превосходством, возглавляемое опытными военачальниками, хорошо вооруженное (вплоть до метательных машин) арабское войско оказалось бессильным и неспособным одолеть небольшой отряд испанских «герильясов», искусно использующих особенности труднодоступной и труднопроходимой горной местности. Возможно, дона Пелайо вдохновлял пример из прошлого — стойкое сопротивление кельтиберов римлянам, о котором он мог знать из сказаний и книг (если, конечно, был обучен грамоте). Подобно тому, как мы знаем из книг о том, как о горные теснины Испании, обороняемые ее несгибаемыми в своем мужестве сынами (да и дочерьми), сломала себе зубы мнившая себя непобедимой армия императора французов (а фактически — императора Запада) Наполеона I. Да и франкскому паладину «римского» императора Запада Карла Великого — графу Роланду — с его верным