class="v">Хочет он молиться Богу

И не может. Бес ему

Шепчет в уши звуки битвы

Или страстные слова.

Он в унынии проводит

Дни и ночи, недвижим,

Устремив глаза на море,

Поминая старину.

III

Но отшельник, чьи останки

Он усердно схоронил,

За него перед Всевышним

Заступился в небесах.

В сновиденье благодатном

Он явился королю,

Белой ризою одеян

И сияньем окружен.

И король, объятый страхом,

Ниц повергся перед ним,

И вещал ему угодник:

«Встань — и миру вновь явись.

Ты венец утратил царский,

Но Господь руке твоей

Даст победу над врагами,

А душе твоей покой».

Пробудясь, Господню волю

Сердцем он уразумел,

И, с пустынею расставшись,

В путь отправился король.

Следует заметить, что не все источники объясняют поражение Родериха изменой сторонников свергнутого им царя Витицы в рядах вестготского войска. В т. н «Мосарабской хронике» (754 г.), указывается, что в битве с маврами пали и вестготские «соперники» Родериха. Что вряд ли произошло бы с ними в случае перехода на сторону арабов. Тем не менее, противники Родериха, пусть косвенным образом, способствовали его поражению. Ибо их враждебное отношение к царю не могло не ослабить военную мощь и боевой дух вестготского «народа-войска».

По одной из версий, решающая битва мавров с вестготами в действительности произошла не на Гвадалете, а гораздо южнее, ближе к месту высадки арабов, у самого Гибралтара, на реке Гвадарранке (арабск. Wad al-Rinq, «река Родериха»).

После гибели Родериха организованное сопротивление вестготов маврам было сломлено. Готы отступили к Эмерите, где создали последний, отчаянный очаг вооруженного сопротивления. После победы Тарику ибн Зияду надлежало возвратиться в Африку к Мусе. Но победителя снедали два желания:

1) распространить власть ислама на страну неверных и

2) завладеть легендарными сокровищами царя Соломона, по-арабски — Сулеймана (то ли полученными Теодорихом III Вестготским из вандальской Африки от последнего царя вандалов Гелимера, то ли захваченными в Ветхом Риме при Аларихе вестготами и привезенными ими на Иберийский полуостров, то ли доставленными в Испанию иудейскими беженцами еще раньше, после разрушения Первого Иерусалимского храма халдеями вавилонского царя Навуходоносора II), якобы хранящимися в Толете или в его окрестностях.

Если верить арабской хронике аль-Казраджи, Тарик ибн Зияд овладел в захваченном Толете двадцатью пятью золотыми готскими коронами, инкрустированными драгоценными каменьями (каждый готский царь возлагал на себя при венчании на царство свою, особую, корону, на которой было начертано его имя, с указанием, что он жертвует этот венец Богу).

К 714 г. мавры-победители взяли под свой контроль большую часть Пиренейского полуострова.

Конец — это только начало?

Андалузия, или Андалусия, которую владевшие ею когда-то вандалы называли Вандалузией, была переименована маврами в Аль Андалус. Православных епископов Леандра, Исидора и Юлиана, способствовавших, в своем качестве последних писателей Античности, неожиданному расцвету духовной жизни в вестготской державе, сменили «агарянские» поэты. Неустанно сочинявшие победные песни, сладкозвучные касыды и газели, оглашавшие древние города Гранаду, Кордубу, Виллу Гайену (возникшую на месте бывшего поместья римского императора Гая Калигулы) и др. восторженными восхвалениями новой веры, новой страны, новой жизни магометан на древней римской и готской земле Иберийского полуострова.

Расцвет мавританской культуры в Испании оставил свои зримые следы, известные доныне нам и всему миру. Роскошные бани, Львиный дворик в гранадской Альгамбре, дворцы, патио, уникальное переплетение различных, но так гармонично слитых воедино элементов иберийско-арабской жизни. Именно благодаря всему этому нам так трудно оплакивать падение вестготского царства в Испании. Которое, согласно многим историкам, погибло под бременем своих собственных противоречий и даже успело (к примеру, по мнению Дитриха Клауде) отказаться от вестготского языка (чему, конечно же, способствовало обращение готов при Реккареде в кафолическую веру и их отказ от арианской библии Вульфилы, написанной на готском языке), к моменту, когда арабы нанесли ему последний, смертельный удар, лишь прервавший давно начавшуюся агонию. Лишь поставивший кровавую точку под давно уже внутренне исчерпавшим себя владычеством вестготов. Но Испания отличается от других стран Европы. Она — страна романсов и сказаний. «Прославляя свои воинские подвиги, испанцы делали это в христианском духе; но форму этих славословий они заимствовали у мавров. Поскольку истина познавалась явно не посредством пера и чернил, но посредством оружия и кровопролития, она увековечивалась не в томах библиотек, а в воинственной народной поэзии. Наши романсы — сумма нашего богословия и нашей философии», утверждал испанский писатель и дипломат Анхель Ганивет и Гарсия (покончивший с собой в 1898 г. в Риге, на территории Российской империи).

«Песнь о моем Сиде» — древнейший испанский героический эпос, уходящий своими корнями в эпоху последних вестготов — содержит больше арабских, чем германских, элементов. Хотя к моменту его создания готские героические песни далеко еще не отзвучали. А прозаические пересказы исторических средневековых романсеро Хинесом Пересом де Ита — одним из основоположников жанра исторического романа в Европе — и «Рукопись, найденная в Сарагоссе» графа Яна Потоцкого кажутся нам, людям XXI г., гораздо ближе, чем глубокомысленные полемические произведения Исидора Севильского со всеми их тонкостями и ухищрениями. И все таки было бы несправедливо и неверно напрочь забывать вестготскую Испанию, рассматривать вестготов лишь как преходящий, эфемерный эпизод в долгой истории Испании. И делать вид, будто вестготы — лишь одна из многочисленных приправ к и без того уже излишне пряной и острой «олье подриде» Иберийского полуострова. Ну, разве что чуть-чуть тяжеловеснее цыган; чуть-чуть грубее иудеев; чуть-чуть попроще мусульманских авторов любовно-поэтических шедевров Абу Мухаммада Али ибн Ахмада аль-Андалуси, или, сокращенно, ибн Хазма — творца «Ожерелья голубки»; чуть менее душеполезнее премудростей рабби Моше бен Маймона из Кордовы, Рамбама, «орла синагоги», известного в Европе как Маймонид. Хотя, вследствие латинского языка и христианского содержания испанской литературы вестготского периода в ней крайне сложно выделить собственно вестготский субстрат, в ней чувствуется одно. Неустанное стремление к самоутверждению, характерное для времени и для субъектов Великого переселения народов, все-таки еще не умерло. И не погибло вместе с царем Родерихом и его дружинниками на поле сражения при Гвадалете.

Битва завершилась для вестготов полной катастрофой. Вне зависимости от того, где именно она произошла. На Гвадалете, к югу от Аркоса, на Гвадарранке близ Геракловых столпов, или в устье реки Саладо близ Хереса де ла Фронтера. Длилась ли она восемь, семь, пять дней или всего лишь день. Как бы то ни было, она стала не только поражением,