Джо не знал его, однако сразу понял, кто это такой. Даже не глядя на Элизабет, он почувствовал ее тревогу. Глаза его привычно сузились. «Смешной парень, – подумал он, – совсем еще юнец. Хотя, возможно, я ошибаюсь».

– Бесс, пойдем со мной, а не то я убью кого-нибудь. Пойдем, пока во мне не взыграла ирландская кровь.

Элизабет встала и взяла его за руку.

– Разумеется, – сказала она быстро. – Но сначала познакомься с моим другом, Джо Симмонсом. Джо, это Гарри Фицпатрик.

Джо поднялся, чтобы пожать новому знакомому руку. Оба обменялись приветствиями, и Гарри увел Элизабет к реке.

Элизабет почти бежала, чтобы поспеть за ним. У пристани оба остановились. Она так запыхалась, что едва могла говорить.

– Что случилось, Гарри? Я никогда не видела тебя таким сердитым.

– Ничего, кроме старого южного гостеприимства. Господи Иисусе! Пресвятая Дева! Почему ты считаешь, что это должно доставить мне удовольствие? Мы добрались сюда на рассвете и встретили твоего братца, западного сквайра и судью, за глотком виски, которым он угощал своих друзей в окружении охотничьих собак. В жизни я не встречал ничего более отвратительного. Разогревать кровь, а затем вламываться в лес, чтобы убивать этих восхитительных животных. Да пусть бы они перестреляли друг друга и оставили оленей в покое. По крайней мере, олень исполнен достоинства, чего не скажешь об охотниках.

Элизабет коснулась рукой его щеки:

– Скорее всего, нет. Но тебе ли не знать, до чего может дойти сборище мужчин. Ты мне сам рассказывал, как в Калифорнии передрались и перестреляли друг друга в пьяной перепалке. А ведь это похуже, чем убивать оленей.

Гарри взял ее руку и прижался к ней дрожащими губами:

– Ты права, любовь моя. Я впал в истерику. Прости меня. Давай немного посидим. Меня ноги не держат.

Он продолжал держать ее руку в своей. Собственно говоря, его потрясла церемония, через которую должен был пройти Трэдд. В это утро он убил своего первого в жизни оленя. В знак торжества паренька вымазали оленьей кровью.

– Тебе знакома эта церемония, Бесс?

– Да. Она отвратительна. Но все мальчишки проходят через нее, Гарри. Это традиция.

– Это варварство. Стюарт-младший, который с меня ростом, поднял за рога оленью голову. Трэдд должен был перерезать горло. Его дорогой дядя и кузены ловили струйки в ладони и мазали Трэдду лицо. Затем они вымазали ему волосы и рубаху. Меня затошнило. И все еще тошнит.

– А что Трэдд?

– Он держался великолепно. Делал вид, будто это было нечто грандиозное. Но и ему стало плохо, как только он отошел за деревья. Я привел его в чувство.

– Хорошо, теперь все позади. Пора бы это забыть.

– Я не могу забыть, потому что стоял молча, как восковая кукла. Надо было дать им ногой в пах, когда они попытались вымазать меня. Но я не сделал этого ради Трэдда. Я должен был помочь ему пройти через это в первый же раз, чтобы не пришлось все проходить заново. Я знаю, что так бывает. Проклятье. Как только вы, матери, позволяете детям участвовать в подобных церемониях?

– Гарри Фицпатрик собирается поучать меня, чтобы я лучше опекала Трэдда?

Он хотел что-то ответить, но молчал. Элизабет ждала. Через несколько минут он откинул голову и расхохотался.

– Сражен! Сражен наповал! – рычал он. – Ты, рыжеволосая колдунья! Ты пронзила мою епископскую глотку.

Он обнял ее за талию и зашептал на ухо:

– Я обожаю тебя. Давай ускользнем в лес и поиграем в нимфу и Пана. Я буду насвистывать античные мелодии, преследуя тебя.

– Гарри. Перестань. Нас могут увидеть.

– Зато не услышат. Я буду нашептывать непристойности в твое прекрасное, как раковина, ухо.

– Ничего подобного. Пока не вернемся домой. А потом я буду нашептывать, преследуя тебя.

– Бесс, я люблю тебя. Ты необыкновенное, величественное, совершенное создание. Пойдем, Я буду держаться как кельт и очарую твоего отвратительного братца.

– Прекрасно. И юную девушку по имени Виктория. Это дочь Джо, я тебе говорила.

– Бедняжка. Я расскажу ей об эльфах и о трилистнике. Прибегнуть ли к ирландскому акценту?

– Как тебе угодно.

«Делай что хочешь, любовь моя, – подумала Элизабет, – только бы ты был счастлив». Реакция на «посвящение» Трэдда взволновала ее. О Гарри она думала больше, чем о сыне.

Интуиция Элизабет не была безошибочной, но она не подвела. Гарри беспокоился все сильнее. Он устал от Чарлстона.

– Бесс, – сказал он ей однажды, когда они неспешно возвращались к оставленной компании. – Ты бы не хотела получить Лондон в качестве подарка ко дню рождения? Он через неделю, а я еще не выбрал, что тебе подарить.

Элизабет рассмеялась:

– Слишком экстравагантно, ирландец. Я бы предпочла Луну – хочется отведать зеленого сыра.

Прежде чем Гарри успел что-либо ответить, к ним подошли другие гости.

Двое негров лопатами швыряли устриц на раскаленный лежащими под ним углями железный лист. Гости аплодировали. Барбекю начался. Через несколько минут устрицы изжарились, раковины раскрывались, выпуская пар. Их стряхивали на подносы, и лопаты наполнялись вновь. До вечера успели пережарить несколько ванн устриц.

Генриетта и девушки принесли огромные чаши с овощами и горячими лепешками и тарелки с ломтиками приправленного специями барбекю. Служанки уже ставили на столы подносы с жареными устрицами.

– Садись рядом со мной, Джо, – пригласила Элизабет. Виктория уже сидела вместе с семейством Трэддов.

Гарри сидел рядом, закручивая какую-то историю и заставляя Викторию улыбаться. По другую руку сидел Стюарт-младший, Элизабет не без умысла посадила его туда. Трэдд, с еще не просохшими после умывания волосами, сидел на другом конце стола вместе со своими кузенами, Энсоном и Когером.

Стюарт сидел рядом с сестрой. Как только ему наполнили тарелку, он принялся беседовать с Джо:

– Расскажи мне поподробней, Симмонс, о чем пишут газеты янки. Нас перебил этот тупой негр, который не мог отыскать грабли, лежавшие у него под носом.

Джо положил вилку:

– Для тебя есть хорошие новости, Лиззи. Тяжелые для бизнеса времена скоро останутся позади. Газетчики добьются, чего хотят. Скоро мы получим войну. Для бизнеса это неплохо.

– О чем ты говоришь, Джо? Я читаю газеты. Там ничего не пишут о войне.

Элизабет взглянула на Трэдда. Сын жевал с набитым ртом. Он выглядел очень юным.

– В чарлстонских газетах царит полный штиль, Лиззи. Газеты Херста и Пулитцера визжат об этом вот уже более года. Испания жестоко обращается с туземцами в своих колониях, Херст и Пулитцер подняли шум, они только и сообщают что о грабежах и насилиях. Президент Мак-Кинли начал оказывать давление на Исландию. Они добиваются ограниченного самоуправления на Кубе.