И вот рассмотреть его как имя я дерзаю в этой книге (41); получим слово как фонему (77); в формальной логике конструируется силлогизм как отвлеченная копия смысловой текучести эйдоса, как отражение его алогического становления (147 – 148). Понятие конструируется как сущее «одно» смысла (156). То, что необходимо конструируется в мысли-слове как неизбежный результат его саморазвития, то и есть само бытие (223). Стоит еще раз вспомнить, как конструирована у нас эта смысловая связанность слова как слова (183).

6. «Понятие», «определение», «суждение» и «умозаключение» суть логосовые аналоги эйдетической и не-эйдетической сферы. «Понятие» есть логос эйдоса как сущего (или как единичности), «определение» – как самотождественного различия, «суждение» – как подвижного покоя, «умозаключение» – как алогического становления (149). Но и раздражение есть как-то смысл, и ощущение есть как-то сущность и имя, и мышление есть как-то эйдос первоначальной сущности и ее имени (167). Сущее, «одно», в эйдосе есть условие, необходимое и достаточное для понятия в логосе: это – потенция фигурности понятия, или фигурность понятия как потенция (156). Логос вещи как схема смыслового узрения эйдоса есть нечто неизменное (214). Число как смысловое изваяние и фигура, как идеальное тело, – предмет аритмологии; число как функция и методологическое задание, как принцип и замысел, чистая смысловая возможность эйдетического тела, – есть предмет математики как науки о числе, элементарной и высшей (217 – 218). Имя, слово вещи есть разумеваемая вещь, в разуме явленная вещь, вещь как разум и понятие, как сознание и, след<овательно>, – разум, понятие и сознание как вещь (77); слово как результат органической энергемы есть семя (89); отличие имени как ноэмы от имени как идеи (76); мифология есть наука о мире как личности и личностях и об истории как личной судьбе одной определенной из многих личностей (205); наука о революции как творчестве и переделывании жизни (221).

7. Философия имени есть и диалектическая классификация возможных форм науки и жизни, что и понятно, раз само имя есть не больше, как познанная природа, или жизнь, данная в разуме, разумеваемая природа и жизнь (228); всякое знание и всякая наука есть не что иное, как знание и наука не только в словах, но и о словах (173). Образы суть не больше, как осознанные восприятия (100). Имя – как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще – есть также и основание, сила, цель, творчество и подвиг также и всей жизни, не только философии (176).

как такой (таковой, вообще), как бы

1. Несмотря на все разнообразие, и не только «несмотря», но именно благодаря этому разнообразию, возникает необходимость мыслить карандаш вообще, который дает возможность говорить о разных карандашах и сам не есть ни один из определенных, индивидуальных карандашей (79). Чтобы быть светом, так-то и так-то определенным, необходимо быть светом вообще, т.е. быть одинаковым во всех образах взаимоопределения и не быть ни одним из так-то и так-то индивидуально-определенных образов взаимоопределения (79).

2. Сущность как таковая (222); предметная сущность как таковая (81). Человек как такой не знает чистой сенсуальной энергии (179); тело как такое (221); свет как такой (79); чистое значение как таковое (73); чистое инобытие как таковое (77). Грамматика оперирует с логическими, т.е. понятийными, отвлеченно-смысловыми категориями, но не просто с логическими как таковыми, но с логически-выражающими категориями (211); фонема есть воплощенность в инобытии физической энергемы и, как таковая, оказывается знаком и для самой предметной сущности (178); разная степень словесности как такой (82). Что же такое значит, что физическая энергема является себе как такая?.. Возьмем физическую энергему как такую. Если она действительно есть физическая энергема, то она – таковая прежде всего для себя самой (87).

3. Умственным зрением и осязанием мы схватываем эйдос; он как бы зарисовывается в нашей мысли (214); смысл и как бы его воплощение в ином (85). Я могу рассматривать его (т.е. музыкальное произведение. – В.П.) как нечто характерное для данного автора, для данного инструмента, для данного этнографического явления и т.д., и т.д. Все это будут точки зрения, заимствуемые не из самого произведения, но – из сфер, которые в существе своем не имеют ничего общего с ним как таковым, хотя и могут в нем воплощаться (152).

картина (картинность)

1. Эйдос является как изваяние, как лик и картина смысла; эйдос обосновывает сам себя, он – смысловая и цельная картина живого предмета (136); она (т.е. феноменология. – В.П.) всецело есть смысловая картина предмета (199). Выражение есть смысловая картина, рождающаяся в силу осмысления материи тем или другим предметом (182).

2. Чтобы смысловая картина была ясна, необходимо ей иметь твердые границы и очертание. А это значит, что она отличается от иного и есть яркая и для ума резко-очерченная, изваятельно-осязательная фигурность смысла на фоне абсолютной тьмы (140). Перед нами лишь ярко очерченные световые фигуры или контуры вещей, и мы созерцаем их согласную и объединенную картину (206); всякая световая картина зависит, прежде всего, от качества и количества света, участвующего в картине (82); такое конструирование, совмещающее эйдетическую полноту картинности, смысл и фактичность его осуществления, можно назвать софийным конструированием (225); факт взаимной смысловой, в данном случае эйдетической связанности, созерцаемой им (т.е. логосом. – В.П.) бесконечно-разнообразной картины (206 – 207). Статическая картина смысла (103). В сущностном логосе нельзя отказываться от картинной фигурности (155 – 156).

3. От мифологической логики нужно ждать не фиксирования цельной картины бытия, которую может дать только мифология, или, вернее, сам миф (216); можно воплощать эйдос не картинно-осмысленно (224 – 225). Логос, «понятие» есть перечисление отдельных признаков. Той картинности, которая объединяет их в одно живое целое, в нем нет (132 – 133).

4. Он (т.е. логос. – В.П.) может быть здесь не копией цельной картины эйдоса, но именно лишь методом объединения в картинность (156); алогические средства, создавшие картинность (210). Если мы представим себе сущностный логос, то и он будет не чем иным, как методом или формой объединения отдельных моментов этой картины в целую картину (155). Для схемного момента интеллигенции, который возникает как вид и картина объединения в логосе, причем объединения пока неизвестно чего, в логосе аналогом будет число (139).

5. Первый симболон в семеме – индивидуальная