их уже в новой модификации, и тогда мы получаем выражение эйдоса и явление его (111 – 112); инобытие эйдетизируется (127); символ в собственном смысле слова есть именно не реальный переход в инобытие, но смысловая же вобранность инобытия в эйдос (127); идея и есть сама вещь, но данная в своем максимальном присутствии в инобытии (77).

6. Что есть в инобытии. Инобытийные факты (226); инобытийная софийность (221). Таким образом, инобытийное слово, от физической вещи до полной разумности живого существа, держится тем, что представляют собою воплощенность тех или иных энергем сущности (169).

иное (инаковость)

1. Определение. «Иное» и вообще не терпит никакого гипостазирования, т.е. утверждения его в виде самостоятельной вещи (72); погружение в «иное», в сферу различий (82). «Факт» есть инобытие эйдоса, его гипостазированная инаковость. Логос этой гипостазированной инаковости уже не может следовать только за одним чистым эйдосом. Ему важно теперь учесть и всю ту фактическую обстановку, в которую эйдос оказывается погруженным, учесть и всю ту материальную осуществленность, которой это четвертое начало только и отличается от чистого эйдоса. Конечно, это будет какой-то закономерностью в протекании и жизни этой гипостазированной инаковости эйдоса (150).

2. Диалектика иного. Диалектика иного (230). Если вы имеете перед собой какой-нибудь существующий предмет, напр., лампу, то можно ли сказать, что рядом лежащий карандаш есть в отношении к ней «иное»? Сказать так может только тот, кто не понимает той диалектической сущности «иного», о которой мы говорим. Лампа и карандаш суть оба сущие, и потому один из них не может быть иным по отношению к другому, в своей бытийственной сущности. Если что-нибудь одно – сущее, то чистое «иное» будет не просто другое сущее же, но не-сущее, меон. Однако, это не-сущее не есть просто отсутствие, фактическое отсутствие. В том случае мы должны были бы утверждать, что сущее предполагает, что есть что-то и несуществующее, «есть что-то, чего нет». Это нелепость (71 – 72). Важно не то, чтобы «иное» было абсолютной тьмой самой по себе, а то, чтобы оно было тьмой, т.е. сплошной неразличимостью, в сравнении с данным эйдосом. В этом и заключается сущность меона – быть в отношении к чему-нибудь, быть отрицанием чего-нибудь (146).

3. Генезис иного. Но вот сущность захотела, кроме себя, еще и иного. Как может получиться это иное как факт? Ведь тьма не есть факт – наряду со светом смысла. Факт иного может получиться только тогда, когда смысл, сущность перейдет в иное, оставаясь, как был и раньше. Иное должно отразить на себе сущность, и сущность, определенная сама собою, должна заново определиться – уже во тьме абсолютного меона (165).

4. Иное и смысл. Имеется в виду смысл и как бы его воплощение в ином; иное подчиняется смыслу, собираясь из растекающегося бесформенного множества в совокупное и стационарное единство (85 – 86).

5. Примеры иного. «Иная» сущность есть иная в отношении сущности, пребывающей в себе до вхождения в «иное» (165); эйдос есть инобытие, иное сущности, энергия – иное эйдоса, идея – иное энергии, ноэма – есть иное идеи (191).

6. Сфера иного. И везде будет действовать один и тот же закон движения в сфере иного и при помощи этого иного; в слове, кроме предметной сущности, есть еще и нечто иное. Тут мы подходим к центральнейшей проблеме во всем анализе имени. Это проблема взаимоопределения «сущего» и «иного» (71).

интеллект

1. Вещь и интеллект. Чтобы от ноэмы перейти к идее, необходимо добиться чистоты созерцания, полной «адеквации вещи и интеллекта», необходимо интеллект заполнить вещью целиком. Но это не значит уничтожить меональный момент. Раз есть не только «res», но еще и «intellectus», то «adaequatio rei et intellectus», какой бы степени чистоты и полноты она ни достигала, требует все же перехода «res» в «intellectus», т.е. погружения в «иное», в сферу различий (81 – 82).

2. Интеллект и созерцание. Эйдос является как изваяние, как лик и картина смысла; логос являет сущность как принцип и метод проявления эйдоса в «ином». Эйдос видится мыслью, осязается умом, созерцается интеллектуально; логос – не видится мыслью, но полагается ею, не осязается умом, но сам есть щупальцы, которыми ум пробегает по предмету; не созерцается интеллектуально, а есть лишь задание, заданность, метод, закон, чистая возможность интеллектуального созерцания (136).

интеллигенция (интеллигентный)

1. Определение. Под интеллигенцией мы понимаем познание, волю, чувство (151). Интеллигенция есть самосознание, волевое устремление и возвращение воли к себе, или чувство (211). Интеллигенция («для-себя-бытие») (172); интеллигенция есть сознание себя как всего и всего как себя (168); диалектика интеллигенции – та или иная соотнесенность с собой и со всем другим (202); восприятие есть самоотнесение вещи, или ее самосознание, интеллигенция (96); миф есть интеллигенция эйдоса, целокупная соотнесенность эйдоса с самим собою (205); модус интеллигентной самоотнесенности (174); самоотнесенность (интеллигенция) (174). Везде нашей путеводной нитью будет это «для себя»; это «для-себя-бытие», представляющее собою сущность знания, или интеллигенции (87); ощущение есть самоотнесение (знание, интеллигенция) (90); эта самостоятельность образно представляющей интеллигенции уже преодолела смысловую связанность с тем, что является для нее иным, т.е. не интеллигенцией, и лишь продолжает пользоваться иным, как материалом. Вызвать образ в себе, т.е. сознательно соотнестись с собой, – такая интеллигенция может и без внешнего иного, если это внешнее иное хоть один раз аффинировало эту интеллигенцию и дала ей материал (98).

2. Диалектика интеллигенции. В сущности заключены моменты: эйдос (четырех типов, включая интеллигенцию) (225); мы поместили интеллигенцию в недра эйдоса и логоса и говорили сразу как об интеллигентном эйдосе, так и о вне-интеллигентном, как об интеллигентном логосе, так и о вне-интеллигентном логосе (211); расширение диалектики инобытийной интеллигенции формулируем ниже. Так рождаются три диалектических момента сущности, представляющих собою как бы вертикальное углубление в сущности, в противоположность первым трем, дающим диалектику по горизонтали. Они – диалектические моменты интеллигенции. Благодаря привхождению этого момента интеллигенции, существенно меняются первые три диалектических момента, а именно, они делаются моментами живой и самоощущающей, самосознающей сущности имени, а не просто физической характеристикой. Первый момент, сверх-интеллигентный, момент единства, превращается в корень, источник всякой и всяческой жизни изучаемой сущности и всех ее судеб, экстатическая