Дориан смотрел, как принц сходит на берег. Толпа расступалась перед ним, поданные падали на землю и старались поцеловать край его одеяния, когда он проходил мимо. Дориан больше года не видел принца и забыл, какой он высокий и величественный в белоснежном одеянии, с большим, украшенным драгоценными камнями кинжалом на поясе; рукоять кинжала из полированного носорожьего рога блестит, как янтарь. Лента, придерживающая на голове кеффию принца, — из витой золотой нити. Принц подошел туда, где ждал Дориан; аль-Малик улыбался и отвечал на приветствия подданных элегантным благословляющим жестом, касаясь губ и сердца.

— Салям алейкум, великий повелитель, — поклонился Дориан. И хотя его голос потонул в шуме толпы, принц посмотрел ему в лицо, и по довольному выражению глаз Дориан понял, что принц его узнал.

Принц слегка наклонил голову, потом с легкостью опытного наездника вскочил в седло и двинулся к крепости.

* * *

Принц со своими ближайшими советниками сидел на террасе дворца, пил кофе и слушал доклады тех, кто управлял островом в его отсутствие.

— В Занзибар заходило много франкских кораблей, — отчитывался принцу визирь. — Теперь, когда куси приносит их с юга, их с каждым месяцем все больше.

Султанат Занзибара — часть владений принца, и доля прибыли с рынков Занзибара оседает в его сокровищнице. Принц не сомневался, что подвластный ему султан вытянет из неверных каждую рупию, какую они могут заплатить.

— Пусть Али-Мухаммад предупредит капитанов неверных, что я не потерплю их присутствия северней Занзибара. Я строжайше запрещаю это.

Золото и товары неверных — хорошо, но аль-Малик прекрасно знал, каковы алчность и безжалостность франков.

— Они уже основали свои фактории и поселения в империи Великих Моголов. Стоит им обосноваться, и избавиться от них невозможно. Их нельзя подпускать к Ламу.

— Али-Мухаммаду хорошо известен этот твой приказ. Если какой-нибудь корабль неверных отправится в эти воды, Али пошлет вашему высочеству весть с быстроходной дау.

Принц кивнул.

— Спрос на слоновую кость велик. Сколь изобильны наши источники на материке?

— С каждым годом слоновой кости становится меньше, а спрос неверных на нее возрастает.

Рынки Занзибара и Ламу в значительной степени зависели от языческих черных племен, поставлявших товар. У племен не было мушкетов, чтобы охотиться на огромных толстокожих. Они охотились с помощью примитивных ловушек, оборудованных острыми кольями, пытаясь загнать в эти ловушки стада слонов. Бесстрашных охотников, которые способны убить слона стрелами из лука, очень мало, и добыча этих храбрецов ничтожна.

— Может, послать вождям племен мушкеты, чтобы увеличить добычу? — осторожно спросил один из придворных, но принц энергично мотнул головой.

— Слишком опасно, — сказал он. — Как бы не подтолкнуть их к восстанию против нашей власти. Все равно что открыть клетку со львами.

Они подробно обсудили это, и принц перешел к торговле рабами.

— Мы забираем рабов в прибрежных районах, и туземцы уходят дальше вглубь континента. Не только слоны — они тоже становятся пугаными и осторожными.

Как и в случае со слоновой костью, арабы опирались на воинственных вождей, которые нападали на соседей и захватывали рабов в традиционно враждебных себе племенах, а потом приводили их в пункт сбора на берегу великих озер.

— Можно послать наших воинов в леса за рабами, — предложил кто-то.

Принц задумчиво погладил бороду.

— Послать нужно хороших, смелых людей. Мы не знаем, с чем они могут столкнуться в дикой стране. Но можно заранее сказать, что там их ждут трудности и опасности.

Он помолчал, обдумывая это предложение.

— Я сообщу о своем решении позже, а пока составьте список из пятидесяти человек, которым можно поручить руководство такой экспедицией.

Он продолжал решать торговые дела, но прежде чем перейти к другим, более серьезным вопросам, отпустил наименее важных членов совета, оставив только пятерых самых опытных и доверенных приближенных, которым собирался рассказать об итогах своей поездки в Оман.

Тема была опасная, граничащая с заговором и предательством.

Калиф Ализар ибн-Якуб, который был старше принца на сорок лет, родился от одной из жен их отца, когда тот был совсем молодым человеком.

Аль-Малик был сыном последней фаворитки своего отца и его любимцем. Каждый всадник знает: у старого жеребца и молодой кобылы рождаются лучшие жеребята. Маленькой Оманской империи серьезно угрожала империя Оттоманская, могучее государство со столицей в Стамбуле и Багдаде, которая раскинулась почти на весь арабский мир. Единственными государствами, которые еще сопротивлялись туркам, были небольшие тюркские калифаты на севере: турки считали их недостойными своего внимания. Были и такие, кто сумел защититься от натиска турок.

От нападения с моря Оман защищал сильный флот. Любой захватчик, идущий с севера, должен был преодолеть страшные пески Руб-аль-Кали, или Пустого Квадрата, и миновать воинов пустыни, из которых состояла небольшая оманская армия и для которых пустыня была родным домом.

Оман уже сто лет сопротивлялся оттоманским завоевателям и мог бы сопротивляться еще сто, если бы его возглавлял сильный и изобретательный человек. Но Ибн-Якуб не был таким человеком. Ему уже перевалило за семьдесят, и он предпочитал сложные политические интриги и заговоры лишениям и трудностям войны. Его главной заботой всегда было сохранение своей власти, а не объединение и защита небольшого народа. Из-за этого он потерял уважение племен, — а в Омане их множество, и во главе каждого стоит свой шейх. Без твердого руководства жители пустыни утрачивали решимость и понимание цели, начинали ссориться друг с другом, возрождали старинную племенную вражду и отвергали власть нерешительного, жестокого и коварного старика из Маската.

Власть Ибн-Якуба сохранялась близ его столицы, но в знойных пустынях и безбрежных водах Индийского океана она становилась слабой и незаметной. Шейхи пустынных племен и капитаны дау пойдут только за тем, кого уважают.

Кое-кто из них уже посылал тайных эмиссаров к аль-Малику, доказавшему, что он смелый человек и несравненный воин. Все знали, что калиф изгнал его в Ламу, на самую окраину империи, потому что опасался влияния и популярности сводного брата.

Посыльные говорили, что, если аль-Малик вернется в Аравию, в Оман, и возглавит восстание против брата, племена поддержат его. А когда он встанет во главе государства, они снова смогут объединиться в сопротивлении туркам.

— Это твой долг и дарованное Аллахом право. Если ты придешь к нам, муллы провозгласят джихад, священную войну, и мы пойдем за тобой и свергнем тирана, — обещали они.

Дело было страшное, связанное с огромной опасностью. Никто из шести человек, сидевших на террасе, не сомневался в том, какие последствия ждут лично их в случае поражения. Они долго обсуждали справедливость своего дела и шансы на успех.