– Не уверена, – сказала она. – В основном я могу заставить его делать все, что захочу, но, думаю, только потому, что мои способности сами находят реальность, в которой он уже собирается поступить так, как нужно мне…

Я снова посмотрел в пылающие глаза, и мне показалось, что они меня видят. И даже знают. Огнемет кивнул мне и исчез.

– Я чувствовал тепло, – сказал я, вновь посмотрев на Меган.

– Бывает по-разному, – ответила она. – Иногда, когда я проникаю в другую реальность, там темно и ничего не разобрать. А иногда она в самом деле выглядит почти реально. – Она поморщилась. – Вообще-то, мы ведь должны прятаться, а не призывать пылающих в ночи эпиков?

– Все равно было здорово, – тихо сказал я – и тут же пожалел об этом.

Меган говорила, что не хочет иметь никаких способностей. Они разрушали ее разум, стремились ее уничтожить. Так что хвалить их – примерно то же самое, как хвалить человека со сломанной ногой за то, какая белая кость торчит у него из-под кожи.

Но похоже, Меган отнеслась к моим словам спокойно. Я даже мог поклясться, что она слегка покраснела.

– Не особо, – сказала она. – Столько труда ради простейшего эффекта. Наверняка ты читал про эпиков, которые могут создавать иллюзии чего угодно, не прибегая ни к каким альтернативным реальностям.

– Конечно.

Она окинула меня взглядом, скрестив руки на груди:

– Ладно. Нужно что-то сделать с твоей одежкой.

– Что? Думаешь, парень в гидрокостюме со странной штуковиной за спиной может у кого-то вызвать подозрения?

Она не ответила, лишь положила руку мне на плечо. Поверх гидрокостюма словно из воздуха возникли джинсы и куртка – почти такие же, какие были у меня. Нижняя часть штанин расширялась, свободно вмещая в себя спирил. Не слишком модно, – впрочем, что я мог знать о моде? В Ньюкаго последним писком была одежда в стиле Чикаго двадцатых годов.

Я потрогал одежду. Она оказалась не настоящей, хотя мне казалось, что едва заметно я ее все же ощущаю – словно воспоминания. Меган критически оглядела меня, приподняв бровь.

– Что? – спросил я.

– Пытаюсь решить, не поменять ли тебе лицо, чтобы никто не заметил, что ты шпионишь за Разрушителем.

– Гм… ладно.

– Впрочем, есть и побочные эффекты, – сказала она. – Когда я меняю чье-то тело, меня всегда беспокоит, не поменяется ли оно полностью со своей версией из иной реальности.

– А что, бывало?

– Не знаю, – ответила она, скрестив руки. – Я почти уверена, что каждый раз, когда я умираю, никакого «воскрешения» на самом деле нет – просто мои способности вызывают из другого измерения мою версию, которая не умирала. – Она содрогнулась. – Так что лучше оставим тебя таким, какой ты есть. Не хотелось бы, чтобы у тебя поменялось лицо, а потом таким и осталось. Я уже привыкла к твоему. Ну что, пойдем дальше?

– Угу, – сказал я.

Выбравшись из-за брошенной палатки, мы пошли дальше к тому месту, где расположился Разрушитель.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Слегка проголодалась, – ответила Меган.

– Я не об этом. – Я взглянул на нее.

Она вздохнула, продолжая идти:

– Я сейчас чересчур раздражительна – как будто не выспалась как следует. Хочется вцепиться в глотку любому, кто окажется рядом, но это скоро пройдет. – Она пожала плечами. – Сейчас получше, чем бывало раньше. Не знаю почему – хотя я не такая уж и могущественная, как могло бы показаться.

– Ты уже что-то такое говорила.

– Потому что это правда. Но… что ж, возможно, оно и к лучшему. Потому я и могу делать многое, не сходя сразу же с ума. Для реально могущественного эпика это куда тяжелее. Мне же по-настоящему плохо только тогда, когда я возрождаюсь.

Мы шагнули на очередной мост.

– Странно, – заметил я, – слышать эпика, который так откровенно обо всем этом рассказывает.

– Странно, – ответила она, – слышать твой дурацкий голос, который выведывает все мои секреты. – Она снова поморщилась. – Извини.

– Все в порядке. Что же это за прогулка с Меган без пары язвительных замечаний?

– Нет, не все в порядке. Это не я, салага. Я не настолько язвительная.

Я удивленно взглянул на нее.

– Ладно, – бросила она, – может, и я. Но я никого не хочу оскорблять. Терпеть этого не могу. Кажется, я перестаю быть сама собой.

– Я могу чем-то помочь?

– Поговори со мной. – Она глубоко вздохнула. – Расскажи мне о своих исследованиях.

– Это довольно занудно.

– Ничего, переживу.

– Ну… я нашел связь между некоторыми эпиками и их слабостями. Оказывается, она куда серьезнее, чем мы думали. Но чтобы это проверить, нужно похитить нескольких эпиков.

– У тебя всегда были грандиозные планы, салага.

– Нет, послушай, – прервал я ее. – Это отличная идея. Если я сумею захватить в плен нескольких эпиков, а потом использовать их слабые места, чтобы лишить их способностей, то смогу выяснить, сколько им требуется времени, чтобы снова стать нормальными. Я могу их допросить, выведать у них, какие события из их прошлого могут быть связаны с их слабостями.

– Почему бы тебе не допросить эпика, который шагает рядом с тобой? И готов пойти на это добровольно?

Я откашлялся в кулак.

– Гм… собственно, у меня потому и возник этот план, что я думал, как спасти тебя от твоих способностей. Я решил, что если узнаю, сколько для этого нужно времени и что требуется, чтобы удержать эпика от… В общем, я хотел тебе помочь.

– Да уж, – усмехнулась она. – Мне еще ни разу никто не признавался в том, что у него есть план похитить меня и держать в плену.

– Я просто…

– Все в порядке, – сказала она, беря меня за руку. – Понимаю твои чувства. Спасибо.

Я кивнул, и какое-то время мы шли молча. Спешить было некуда. Вэл должна была вернуться только через несколько часов, а Разрушитель никуда не должен был деться. Так что я просто наслаждался приятным вечером – по крайней мере, настолько, насколько это было возможно.

Новилон был прекрасен. Мне начинал нравиться странный свет аэрозольной краски – после серого Ньюкаго от разнообразия цветов захватывало дух. Новилонцы могли рисовать на стенах что угодно – от криво нацарапанных имен до причудливых и прекрасных картин.

Хотя меня до сих пор приводило в замешательство безмятежное поведение местных жителей, в чем-то я им завидовал. Так ли уж плоха подобная жизнь? Мы проходили мимо людей, которые купались, разговаривали, били в барабаны, пели песни. Я вдруг понял, что они раздражают меня намного меньше, чем прежде.

Возможно, все из-за того, что я был не один. Рядом, держа меня под руку,