Член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, член Президиума Верховного Совета Советского Союза, он долгие годы входил в состав президиума ЦК ДОСААФ.

Во время моих последних лет службы в Харькове начальником военной кафедры автодорожного института, она неоднократно признавалась лучшей в Украине по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Мне присуждали Почетный знак ДОСААФ СССР дважды, и оба раза удостоверение к этим знакам подписывал прославленный маршал Семен Михайлович Буденный, что для меня, поймет читатель, имело особое значение.

Трижды Герой Советского Союза, кавалер 7 орденов Ленина, 6 орденов Красного Знамени, ордена Суворова I степени, многочисленных других наград СССР и многих иностранных государств, трижды награжденный Почетным революционным оружием, маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный умер на 91-м году жизни 26 октября 1973 года и похоронен в Москве, на Красной площади. Теперь, когда мне самому уже за 92, думаю: мог бы и Семен Михайлович пожить еще хотя бы с десяток лет.

Памятных встреч у меня за всю мою 40-летнюю армейскую службу было немало. В этой главе я коснусь лишь очень известных людей.

Одна из таких встреч, тоже еще в Лейпциге, с трижды Героем Советского Союза маршалом Георгием Константиновичем Жуковым, как теперь его называют — Маршал Победы. Не буду говорить о том, что этот вполне заслуженный эпитет — Маршал Победы — в последние годы тиражируется, во-первых, для того, чтобы поставить не на второй, а даже на более дальний план заслуги Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина в достижении Победы.

Кроме того, я бы не стал сейчас отстранять от группы Маршалов Победы тоже выдающегося полководца, маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского, командовавшего Парадом Победы в Москве в 1945 году. Жаль, у меня не было личных встреч с ним, хотя бывал он в нашем штрафбате под Жлобином в декабре 1943 года, буквально за 2 дня до моего прибытия туда. Много слышал я восторженных слов о нем тех, кому довелось хоть очень коротко бывать под его обаянием. Я сам более года воевал на 1-м Белорусском фронте, которым командовал Константин Рокоссовский, горжусь тем, что был участником знаменитой операции «Багратион». Все мы тогда ощущали его заботу о подчиненных, и в частности, о штрафниках-офицерах. Но к сожалению, личных встреч у меня с этим выдающимся военачальником не случилось.

Маршала Жукова я видел близко, метров с 10, в период, когда он, Главнокомандующий Группы Советских оккупационных войск в Германии, приезжал в Лейпциг весной 1946 года на оленью охоту. Я тогда еще был заместителем командира батальона охраны Лейпцигской комендатуры, и мне было поручено организовать охрану охотничьего участка, где находилось место стоянки машин маршала Жукова и сопровождавших его лиц.

Он оказался вовсе не великаном, каким я его себе представлял, а среднего роста, крепким, кряжистым, плотным и вместе с тем довольно подвижным. Одет он был не в маршальскую форму, а в кожаную куртку, брюки и, кажется, в обычные армейские сапоги. На голове тоже кожаная, но то ли кепка, то ли какая-то неформенная фуражка несколько необычной формы, напоминающая картуз. Сам процесс охоты, загона и отстрела зверя проходил не на наших глазах, а невдалеке от места, где стоял охраняемый нами автомобиль маршала. Мы только слышали несколько выстрелов. Вскоре все собрались на той же площадке, где стояли машины. Оказалось, что выстрел Жукова был неудачным.

Стрелял он в бегущего оленя и вогнал заряд в дерево, за которое в момент выстрела тот забежал. Организаторы охоты уложили двух рогатых и поручили майору Мильштейну предложить маршалу в подарок один из охотничьих трофеев. Маршал, расстроенный неудачей, как-то набычившись, посмотрел на него и громко, четко (так, что и мы все слышали), крепко по-русски, сочно, не длинно и не зло, но достаточно «ненормативно» выругался. И в дополнение сказал запомнившуюся мне фразу: «Я не на мясозаготовки приехал, а на охоту!» Острые русские слова, вырвавшиеся из уст Георгия Константиновича, были будто привычно произнесенными и свидетельствовали о том, что маршал в особо острые моменты не очень избегал таких выражений.

Это заметно отличало Георгия Константиновича от другого Маршала Победы — Рокоссовского. Кстати, говорят, когда Жуков, бывший в прошлом в подчинении у Рокоссовского, в ситуации, когда уже был во время Отечественной войны старшим по должности, в телефонном разговоре с Рокоссовским позволил себе проявить подобную фразеологию. Рокоссовский на это среагировал просто: он прямо заявил Жукову, что, если тот позволит себе еще раз такой тон разговора, Рокоссовский просто положит трубку телефона. И Георгий Константинович извинился.

Что из этой охоты получилось, вы уже знаете. Боялись, что от разгневанного военачальника кому-нибудь из организаторов этой охоты, сложившейся неудачно для Главкома Группы войск, «перепадет на орехи». Но «событие последствий не имело».

А вскоре на посту Главкома ГСОВГ Жукова сменил недавно получивший высокое воинское звание маршал Советского Союза Соколовский Василий Данилович, бывший до этого начальником штаба у Жукова. Внезапное смещение маршала Жукова с должности Главнокомандующего Группы войск и назначение на его место В.Д. Соколовского породило тогда немало слухов и домыслов. Это было как гром среди ясного неба. В солдатских казармах и комендатурах уловившие дух высочайшей немилости к героическому маршалу начальники и политработники срочно снимали портреты трижды Героя Советского Союза, маршала Советского Союза Г.К. Жукова. Говорили что-то неясное и невнятное про неправильную его политику в отношении союзников.

Новому Главкому, маршалу Соколовскому, срочно понадобилось изготовить в Лейпцигской образцовой типографии различные именные папки с оттиснутыми на них золотом титулами нового Главнокомандующего. В этом срочном заказе были различные блокноты, пачки высококачественной бумаги с реквизитами нового Главкома. Этот заказ срочно изготовили, а отвезти его в Берлин, а точнее — в Потсдам, где размещался штаб Группы войск и Советской военной администрации, поручили мне.

Погрузили в легковой автомобиль все эти объемистые тюки и пакеты. Было уже около полудня, когда с двумя вооруженными солдатами мы тронулись в путь. К Берлину же мы подъехали почти на закате, потом преодолели несколько КПП, где у нас тщательно проверяли документы и осматривали груз. В результате, когда мы добрались до здания, где работал Главком, уже наступил вечер. Стоявший при входе в это здание офицер, проверив мои документы, предложил немного подождать. Вскоре к нему вышли два хорошо одетых сержанта, которые взяли весь этот груз, и повел нас офицер длинными коридорами в кабинет Главкома, оставив в машине сопровождавших меня солдат. Задержав меня в приемной, офицер через некоторое время с разрешения дежурного по приемной майора подал знак, чтобы я вошел в кабинет, а за мной внесли весь этот груз.

Я вошел, увидел маршала Соколовского и постарался четко доложить ему о выполнении его задания. Удивительно, но во время моего рапорта Главком встал. Непривычным показалось, что маршал встал перед майором, но то был обычный жест армейской вежливости, не более. Сразу вспомнился наш комбат подполковник Батурин, который никогда не вставал передо мной, лейтенантом или чуть позднее майором, как и перед другими офицерами в подобных случаях.